Латышские народные сказки - [117]

Волшебная птица

или-были умный барин с умной барыней. Уж такие они были до птиц охочие, что, заслышав, как поет какая-нибудь птаха, с утра до вечера сидели и слушали.

Однажды среди зимы вышел барин в сад и слышит — птичка поет, и до того хорошо, до того сладко поет — заслушаешься. Бежит он на радостях к барыне и не переводя духу говорит:

— Надевай шубу, идем послушаем: жиг, жаг, жиг, жаг! — птичка за садом все поет!

Накинула барыня шубу, побежали оба слушать.

А там что было? У поленницы мужики дрова пилили, вот пила и распевала — жиг, жаг!

Вор-благодетель

одном поместье овинщик вечно крал хлеб. Барину всегда казалось, что мало зерна намолачивают. Подумал он — не ворует ли хлеб овинщик? И стал за ним подглядывать. Однажды осенним утром еще затемно подъезжает овинщик с подводой к помещичьей риге; насыпал он со своим мальцом три мешка ржи, два уже на воз взвалили и собрались третий подымать. А тут откуда ни возьмись барин нагрянул. Овинщик мигом развязал мешок и высыпает зерно.

— Вы что тут, канальи, делаете? — закричал барин, позеленев от злости.

— Да что делать, ваша милость? Вы же завсегда жалуетесь, что мало намолачиваем. Вот я и привез из дому несколько пур ржи.

Овинщик жил тут же неподалеку.

— Чего? Ты, скотина, вздумал из своего дома в мою ригу хлеб возить! Нужен мне твой хлеб! Клади его в телегу и уезжай, чтобы духу твоего тут не было!

— Как прикажете, барин, ежели велите, то уедем. Янка, а ну давай подымем мешок на подводу!

Досыпали мешок дополна, на воз положили и уехали. С той поры помещик никогда не говорил, что мало хлеба намолачивают.

Как бедняк разбогател

или-были богатый барин и бедный, хилый мужичишко. Барин не знал, куда деньги девать, а бедняк вечно голову ломал, где кусок хлеба раздобыть. Вот однажды объявляет барин себе для потехи состязание — кто больше небылиц нагородит. Пообещал он пуру золота тому, кто его переврет. Охота и бедняку заработать пуру золота, явился он на состязание.

Подошла очередь бедняка врать.

— Ну, что скажешь, бродяга? — спрашивает барин.

— Здравствуй, барин! — ответил бедняк и принялся врать. — Нашел я раз в лесу ель, на которой заместо шишек росли большие, красивые бобы.

— Может такое быть, — согласился богатый.

— Сорвал я один боб, принес домой и посадил перед избой. И что ты думаешь? Боб тут же начал расти. А как он рос-то — по пяди в минуту!

— Такое вполне возможно, — опять согласился богатый.

— Думал я, думал, что с ним делать, пока, наконец, не полез по бобу наверх. Высоко уже залез, как вдруг одна ветка подо мной обломилась и полетел я вниз.

— И такое может быть, — говорит барин.

— Падал я, падал, наверно совсем расшибся бы и никто бы об этом не узнал, не свались я на большую тучу. Вот еду я важным барином на туче и поглядываю, что другие люди на земле делают.

— Что ж, верю я этому, — сказал богатый.

— Вдруг увидел я небесный амбар, и когда туча над ним проходила, я на крышу — прыг! Проделал в крыше дыру и влез в амбар.

— Верю, — говорит богатый, которому уже стало надоедать вранье бедняка.

— А там на стенах развешаны все звезды и месяцы — не перечесть, сколько их там. Стал думать, как бы обратно на землю слезть, пока не догадался все месяцы концами посвязывать и по ним спуститься.

— Может и это быть, — пробурчал богатый.

— Сказано — сделано. Веревка из месяцев готова, полез я вниз. Да вот, гляжу — до земли еще далеко, а веревка кончилась.

— Оно, конечно, — проговорил богатый и спрашивает: — И долго еще с тобой все это приключалось? А то у меня времени мало.

У бедняка тоже враки к концу подходят, и потому он, зная спесивость богатого, решил выложить свой последний козырь:

— Я поболтался еще, отпустил конец и свалился в большую пещеру…

— Всему верю, только заканчивай быстрее! — не терпится богатому.

— И что ты думаешь: там мой и твой отцы свиней пасут и из-за куска хлеба дерутся…

Это для богатого уже чересчур, — чтобы над его отцом так надругались.

— Врешь! Врешь! — закричал он. — Мой отец никогда свиней не пас и твоего отца не знал! Врешь!

А бедняку только того и надо было. Забрал он обещанную пуру золота и зажил себе припеваючи.

Смекалистый паренек

днажды барин, гуляя, увидал свинопаса и спрашивает:

— Эй, парень, что твой отец делает?

— Отец мой две дороги в одну прокладывает!

— Две?.. В одну?.. Это как так можно?

— Вот ведь глупый барин! Не знает, что значит две дороги в одну прокладывать, — пашет!

— Ах, пашет!.. Ну а что твоя мать делает?

— Она сейчас съеденный хлеб отдает.

— Съеденный хлеб?.. Да как это можно?

— Вот ведь глупый барин! И этого не знает. Что вчера взаймы взяла, сегодня отдает.

— Ах, отдает!.. Ну, а сестра твоя замужняя что делает?

— В прошлом году радовалась, нынче горюет.

— Горюет нынче?.. Отчего?

— Вот ведь глупый барин! И того не знает. В прошлом году у нее двойня родилась — как же не радоваться? А нынче есть-то нечего — вот и горюет.

— Смекалистый ты паренек. А только за то, что ты меня глупым барином честил, отправишься сейчас в имение и там тебя выпорют.

Ладно. Идет паренек, насвистывает. Заходит в имение.

Барин злится: как это, мол, у него перед самым носом свистят! Пусть-ка слуги проучат наглого парня — собак на него спустят. А у паренька как раз за пазухой был зайчишка. Как только собаки на парня накинулись, он того зайчишку возьми да и выпусти. Ох ты батюшки! Что тут началось — собаки, как оголтелые, за зайцем припустили, а паренек знай посвистывает себе. Еще пуще барин разозлился. Приказал бросить паренька в погреб и держать там, пока розги не припасут. Бросил слуга паренька в погреб и побежал в рощу за розгами. А парнишка только посвистывает. Вынул он из громадной бочки с вином затычку — захлестало вино на землю.