Ласурские призраки - [35]

Над лестницей висели портреты членов семейства рю Сорсов.

– Это мой прадед, мой дед, мой отец, а это место я приберег для своего портрета! – посмеиваясь, рассказывал граф. – Пролетом выше вы увидите женщин нашего рода…

Вита, в задумчивости поднимаясь по лестнице, налетела на внезапно остановившегося Ягорая, перед которым застыл, глядя на один из портретов, стажер Попус.

– Как удивительно… – пробормотал Альперт, не замечая Яго и Виты.

Вителья поднялась выше и остановилась рядом с ним.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила она.

– Родовое сходство, – так же тихо ответил юноша. – Присмотрись, Вителья, не обращай внимания на наряд и прически – это дань моде. Но лица!

Волшебница вгляделась в картины. Выполненные, судя по технике, разными художниками, они изображали череду рю Сорсов в одинаковых позах – плечи расправлены, руки сложены на животе, голова чуть повернута. Нарисованные люди разглядывали посетителей не просто свысока, но с презрением, и действительно были на одно лицо.

– Ну просто одно лицо!.. – прошептал Альперт, подтверждая ее мысли.

– А здесь мы видим портреты моих несчастных жен, – с воодушевлением продолжал рассказывать граф, продолжая подниматься по лестнице. – Судьба была жестока ко мне, ведь каждую из них я любил. Но я встретил ее удары достойно, и в награду она послала мне мою обожаемую Арину!

– А, кстати, где она? – невинно поинтересовался Грой.

– Графине нездоровится, – коротко ответил рю Сорс и продолжил рассказ о безвременно усопших супругах.

Со слов графа только первая из его бывших жен с юности отличалась слабым здоровьем, смерти остальных были несчастливыми случайностями. Вторая попила ледяной воды из незамерзающего родника и слегла в лихорадке, от которой скончалась. Третья умерла от сердечного приступа, который невозможно было предсказать.

– Но почему их не лечили? – удивилась Вителья.

– Для такой глуши, как наша, личный целитель – непозволительная роскошь! – возмутился граф.

– Разве? – удивилась волшебница. – Многие молодые целители посчитали бы работу у вас выгодной и необременительной, несмотря на удаление от цивилизации.

– Здесь люди смотрят на все иначе, моя дорогая, – пожал плечами рю Сорс.

Разговор оставил Виту в недоумении. Судя по всему, граф был очень богат, во всяком случае у него был личный духовник. Так почему же он жалел денег на медицинскую помощь, которая могла бы прийти по первому зову, в том числе к нему самому?

Замок рю Сорсов был меньше королевского, но его размеры впечатляли. Хозяйственные помещения и комнаты слуг располагались на первом этаже донжона, покои хозяина и его жены – на втором. Третий, четвертый этажи и башни, насколько поняла Вителья, были необитаемы уже долгие годы, однако и на жилых этажах большинство комнат пустовало, хотя в них царил порядок: стены не поросли плесенью, потолок не избороздили трещины, на полу не валялись куски каменной кладки. Кое-где даже сохранились резные деревянные балясины, поддерживающие арки, и гнили на них не наблюдалось. Хотя сам замок выглядел, как будто ремонт делали всего несколько лет назад, его архитектура и интерьеры дышали такой древностью, что Вителье на миг показалось, словно она перенеслась в прошлое, во времена одержимых огнепоклонников, и уже никогда не вернется в настоящую реальность. Ощущение было настолько сильным, что она ущипнула себя за руку. Нехитрое действие привело ее в себя, заставив вспомнить, что она волшебница, которая может увидеть гораздо больше того, что рю Сорс сочтет необходимым показать.

Вителья незаметно сплела «Взор» и пустила впереди их сопровождающего – граф как раз показывал гостям свои покои.

Заклинание неожиданно получилось очень похожим на глаз Варгаса. Вита подумала, что ей не хватает Серафина – и как напарника, и как друга, и покосилась на шедшего рядом Яго. На сердце стало тепло и просто – вот он, ее мужчина, ее суженый и будущий супруг. Как ни жалко ей было Варгаса, она не сможет принадлежать никому другому, пока жив Ягорай рю Воронн.

Граф провел спутников в гостиную, украшенную в узаморском стиле – камень, меха и дерево, а Око направилось в другую сторону – к покоям Арины рю Сорс.

Рядом с дверью графини дремала, сидя на стуле, немолодая горничная, которую Вита уже видела в толпе встречающих слуг. Тогда ее грубоватое лицо украшала радушная улыбка, а сейчас было в нем что-то такое, отчего волшебница внутренне содрогнулась.

Око скользнуло сквозь дверь и показало Вите комнату графини. Кровать была не разобрана. Арина рю Сорс в одной ночной сорочке сидела у окна, уронив руки на забытое вышивание. Ее предплечья и плечи были щедро украшены свежими и подживающими шрамами. В глазах молодой женщины царила пустота. Они казались зеркалом, отражавшим ничто. Внутренне поежившись, Вителья уже собиралась отозвать Взор, как вдруг что-то блеснуло на щеке графини. Приблизившееся к ней Око показало… слезу.

Вита замешкалась… Горло сжало удушье, будто на ней все еще было надето ненавистное Ожерелье признания. Пусть шею Арины рю Сорс не украшали никакие ожерелья, она была рабыней, как когда-то едва не стала рабыней Первого советника асурха Самсана Данира ан Третока сама Вителья!