Ласточки улетают осенью - [6]

В этом году стояло бархатное лето. Тёплое, солнечное, с переменными грибными дождями. В такие годы земля рождала богатые урожаи. Воздух насыщался дурманными ароматами трав, и насекомые целыми тучами носились над высокими сочными растениями, щедро опыляя их.

Солнечный свет наполнял пространство вокруг, проникал в самые потаённые уголки лесов и зарослей растений, окрашивая их нежную зелень разнообразием оттенков. В такие благодатные для природы времена часто происходили странные и неожиданные события.

Высокая и худая волшебница Мэг пыталась догнать чумазого мальчишку, чтобы выхватить банку с жуками:

— Оли, Оли, ты разобьёшь склянку — мастер рассердится!

Олив рассмеялся, прибавил шагу, вытянув руку с банкой и дразня Мэгги. Девушка хотела схватить его, но хитрец живо от неё ускользнул.

— Несносный мальчишка! — задорно крикнула чародейка.

Придерживая край платья, она помчалась вслед за Оливом. Мэгги расстраивалась вовсе не из-за шипящих жуков (их в этом году развелось очень много), а боялась, что Олив споткнётся и снова разобьёт в кровь колени. Сама волшебница ходила босиком, обувь надевала лишь осенью или зимой, стараясь избегать лишних трат на починку или покупку новой. Всё лето Мэг бегала босая, отчего ступни её ног почти не отмывались, и кожа на них стала грубой, как подошва кожаных башмаков.

Ученики чародея миновали светлую липовую рощу по вымощенной мелким камнем старой дороге.

— Какая же ты колдунья? Да у тебя сил не хватит со мной совладать! — дразнил юный ученик мага Олив подругу, размазывая рукавом серой туники грязь по лицу. Его руки несколько раз превращались в каменные глыбы, скрывая банку под коркой гранита. Мэгги с досадой посмотрела на новые дыры в чулках мальчишки, которые ей снова придётся штопать.

Три года назад отец Олива — каменотёс Грид — отдал сына мастеру магии Сенону Кябоку в обучение. Мальчик проживал своё двенадцатое лето и становился норовистым и хитрым. Чародейка Мэг полностью взяла заботу об Оливе на себя. По местным меркам Мэг Лори давно вышла из того возраста, когда девушек обычно выдавали замуж. Ей исполнилось двадцать три года.

— Ах, так? Держись, Олив! — предупредила она, извлекая из пальцев синие искорки.

Олив ударился в невидимую мягкую стену и чуть не упал. Мэгги подхватила его и прижала к себе.

— Вот видишь, я всё равно добьюсь своего, — радовалась чародейка.

— Когда я стану настоящим магом, убегу из этого города и возьму тебя в жёны, — прошептал мальчишка на ухо Мэгги.

— Глупый! — рассмеялась чародейка и поцеловала Олива в грязную щёку, — Когда ты станешь настоящим магом, я превращусь в дряхлую старуху!

Мальчишка вскочил на ноги с обиженной гримасой на лице и помчался дальше. Его русые спутанные волосы запрыгали по худым плечам.

— Вот увидишь, Мэгги, я словами не разбрасываюсь!

Наконец показалась стена небольшого городка Наве. Плотная, сложенная из мелкого камня, она опоясывала город в серое крепкое кольцо. Юные волшебники подошли к главным воротам города. У ворот Наве дежурила стража в каких-то дурацких старых доспехах. Усатый страж в шлеме с погнутым кривым забралом всегда игриво подтрунивал над Мэгги и дарил ей пучочки полевых цветов.

— Эй, кудесница, — кричал он вслед молодой чародейке, растягивая щербатую улыбку. — Не желаешь ли время вечерком скоротать?

Мэгги принимала букетики из его рук, загадочно улыбалась, но ничего не отвечала.

Стража внимательно следила за входом в город, тщательно расспрашивала прибывших путников, проверяла повозки, взымала проездную плату. Молодых магов, которые почти каждый день проходили мимо, всегда пропускали без лишних расспросов. К тому же ученики-чародеи носили медальоны со знаком своего мастера — перевёрнутый цветок оранжевого ириса, заключённый в середину пятиконечного белого пентакля. Нищий у ворот привстал, сонно посмотрел на ободранные одежды Мэгги и Олива и, поняв, что ему опять ничего не подадут, снова сел на землю.

В самом городе сегодня царило сонное спокойствие. Наве славился торговлей и ремеслом. Каждый пятый день недели он походил на шумный птичий базар, наполненный зловонным духом и криками. В такие дни торговцы, как стаи беспокойных весенних птиц, взывали во все стороны, привлекая покупателей и зевак. Вечером же город впадал в сонную негу.

— Уже темнеет, — заметил Олив, подняв голову к небу и рассмотрев там первую бледную звезду. — Нам стоит поспешить к ужину. Мэтр Кябок не любит ждать, когда дело касается еды.

Девушка услышала урчание в пустом животе Олива.

— О, да, кажется, кто-то тоже ждёт не дождется ужина.

На узких, тёмных даже днём улочках появились сторожа с колотушками, совсем не пугавшие наводивших страх на горожан воров, но успокаивающие своим треском вынужденных вечером выйти из дома по каким-либо делам простых законопослушных людей.

Башня главного мага города Сенона Кябока стояла неподалёку от ратуши и походила на старую, заросшую плющом покосившуюся развалину. У входа в башню заботливая Мэг посадила цветы. Они распускали розовые бутоны ранней весной, немного преображая своей нежной красотой унылые потрескавшиеся каменные стены.

Ученики мага подошли к плотно закрытой двери башни. Толстая дверь из чёрного дерева засияла.