Ласточки улетают осенью - [19]

Маленький граф беззаботно хлопнулся на стул и принялся болтать ногами.

— А что мы будем делать, господин Горознай? — полюбопытствовал Артур. Маленькие пальчики забегали по краю стола, приводя алхимика в некоторое напряжение. Вдруг мальчишка решит наколдовать «случайную» оказию?

— Увидишь, — ответил учитель, сдержанно улыбнулся и поправил стопку книг в немного потёртых переплётах.

Следом за братом в зал проследовала старшая дочь графа Анна — девушка, уверенная и сохраняющая достоинство в любой ситуации. Приятное лицо леди Анны украшала сдержанная улыбка, на вороте голубого платья с кучей кружев сверкнула золотая крупная брошь.

— Добрый день, учитель, — поздоровалась старшая дочь графа Эдварда и строго посмотрела на брата. Артур втянул тощую шею и живо спрятал руки за спину. — А где Сандрин? Не может жить без фокусов!

Анна считала себя очень взрослой, самостоятельной, хорошо воспитанной, часто шпыняла младшую сестру и занималась её воспитанием. Хотя Сандрин была младше её всего на два года — Анне было семнадцать, а Сандрин — пятнадцать лет.

— Она уже пришла, — сказал Мишель, видимо, почувствовав присутствие невидимой девочки.

Артур старательно прислушался и завертел головой по сторонам, прикладывая к оттопыренным ушам ладошки, потом незаметно подвигал указательным пальцем. Стул рядом с ним заискрился и отодвинулся сам собой.

— А-а-ай! — раздался грохот и гневный девичий голос из воздуха. — Арти, балбес!

— Попалась, Ласточка! — рассмеялся маленький лорд, потирая руки, ехидно ухмыляясь и радуясь ещё одной одержанной победе. Что тут скажешь, как-никак его отец настоящий воин!

Воздух сгустился над светловолосой макушкой Артура и послышался звук звонкого шлепка.

— Ой! — взвизгнул мальчишка и схватился за затылок. — Больно же, вредина!

— Сандрин! — окликнул господин Горознай, грозно нахмурив брови. При этом лёгкая улыбка не сходила с его уст. — Займи своё место, наконец!

Сандрин возникла из синей дымки, подошла к столу, подняла упавший стул и, растирая ушиб на боку, погрозила брату кулаком.

— Вы только посмотрите на неё, — возмутилась Анна, показывая на выпачканные грязью туфли и всклоченные волосы сестры. — В таком виде разгуливать по всему замку… Даже самая последняя крестьянка и то одета аккуратнее.

Мишель оценивающе посмотрел на дочерей графа. Девичья красота леди Анны напоминала цветение Королевской розы из сада замка Кордейн, с ещё не распустившими свои лепестки бутонами. Красота, которая набирала силу год от года. Каштановые густые волосы, глаза цвета воды в западном Лазурном море… Ею можно было любоваться часами, забыв обо всём на свете…

Сандрин на фоне этой юной розочки казалась кустом дикого шиповника, цветки которого обладали неповторимым естественным очарованием первозданной красоты, не тронутой ни одним садовником. И это естественное очарование Сандрин предназначалось лишь для истинных ценителей. Конопатый носик Ласточки то и дело совался не в своё дело, а светлые, с пепельным оттенком пружинки из волос путались повсюду. И глаза, о, — это глаза настоящей волшебницы — как у матери леди Аделины: цвета малахита с голубыми прожилками. Ласточка всегда вызывала в Мишеле пугающее, необъяснимое чувство волнения. Правда, полуэльф скрывал его под сдержанной улыбкой и строгим выражением лица. Жаль, что граф Эдвард запретил учить своих драгоценных чад волшбе, да и взял его на эту службу с твёрдым требованием — напрочь забыть волшебную практику. Граф Эдвард, скорее всего, был уверен, что Мишель Горознай с волшбой знаком совсем немного. Отчасти это являлось истиной правдой.

— Приступим к уроку, — строго сказал алхимик и достал из мешочка на поясе маленькую склянку с бурой жидкостью.

— Что это? — оживился Артур, вытянул тощую шею. Его оттопыренные уши насторожились и порозовели.

— Это, мой юный друг, волшебные чернила, — ответил Мишель, взял свёрток бумаги и капнул на него несколько капель. Чернила собрались в комочки и встали на месте.

— Ну вот, — немного огорчилась Анна, которая всегда почему-то замечала только плохое. — Кажется, пергамент испортили.

Господин Горознай сдержанно улыбнулся и начал урок, положив лист посередине стола:

— Эфир, источник жизни и магии, был всегда. Из эфира, как утверждали древние рукописи долгожителей эльфов, возникла земля Пантаги. А на ней возникли воздух, вода и магическая Сила. Из эфира родились первые Боги. Боги разделили Пантаги между собой, населили разнообразными тварями и разумными существами, наделив их живыми душами, взращёнными из брызг того же эфира. Чтобы сохранять в этой хрупкой Вселенной равновесие, Боги сотворили магов. Но где есть жизнь — там появляется и смерть, где есть справедливость — там появляется и ложь…

Продолжая улыбаться, он посмотрел на маленького лорда Артура, который уже тянул палец к капле чернил. Тёмные тягучие чернила побежали по бумаге и сами выстроились в надписи, даты и цифры, классифицируя разные эпохи.

— …И они появились. Как известно, иная сторона эфира — это Тёмная материя. Тёмная материя породила Вселенную вечной ночи со своими законами, противодействующими законам Эфира. Вселенной вечной ночи повелевают не Боги, а духи и демоны. Именно в этом параллельном мире Тёмной материи родилось сильное чёрное чародейство, волшебство смерти, вскармливаемое на страданиях и крови творений сияющее-светлого Эфира. Из Вселенной вечной ночи в мир Эфира проникли первые знания, заклятья и артефакты, дающие немалую силу тем магам, что отдали свои души Рогатому владыке Вселенной вечной ночи Сангиуму. Между Эфиром и Тёмной материей идёт незримая борьба за право обладать созданным древними Богами миром. Имена многих Богов-создателей служители Вселенной вечной ночи преднамеренно стёрли из памяти молодых народов, в том числе и людей. Появлялись люди и нелюди, которые утверждали, что ни Тёмной материи, ни Эфира, ни Богов не существует и не существовало никогда — они заблуждаются больше всех. Так как существование магии доказывает, что и Эфир и Тёмная материя вовсе не миф!