Ласточ...ка - [20]
– А что ты хотела на них купить?
Об этом Вета никогда не задумывалась. Ей было важно просто иметь. Наташа это поняла.
– Ты боишься, что завтра у вас не будет денег?
– Да, – кивнула Вета. – А на шесть рублей можно и хлеба купить, и колбасы, и даже шоколадку.
– Вот держи. – Тетя Наташа протягивала ей деньги. Бумажные. Три рубля одной бумажкой и три по рублю. – Здесь ровно шесть рублей. Потратишь их, когда сочтешь нужным. Только маме не говори.
– Не скажу, обещаю. Тетя Наташа, ты самая лучшая. – Вета обняла тетку за талию.
После диагноза «бездетность» Наташа решила выплеснуть любовь на племянницу. Маленькая Вета не знала, радоваться или пугаться переменам, произошедшим с теткой. На тетю Наташу и раньше иногда «накатывало», как говорила Ольга, – Наташа брала Вету в «Детский мир» или в зоопарк. Это случалось редко, а вспоминалось долго.
Иногда Вета думала, что любит тетю Наташу больше, чем маму. И страдала от этого. Но все говорило в пользу тети Наташи. Тетя Наташа – красивая, а мама нет. Тетя Наташа – веселая, мама – строгая, тетя Наташа умеет жонглировать тремя апельсинами, мама – не умеет. Если мама пила из бутылки сок, который нельзя пить детям, то становилась злой. А тетя Наташа, выпив странного, плохо пахнущего сока, играла с Ветой в прятки и догонялки. Особенно Вете нравилось играть с теткой в жмурки: «Где стоишь?» – «На мосту». – «Что продаешь?» – «Квас. Ищи кошек, да не нас». Тетя Наташа никогда не могла ее поймать, смешно натыкаясь на мебель.
Вета любила мать. То есть она не знала, что такое «любит – не любит». Знала, что когда видит, разговаривает с мамой, то как будто оказывается на качелях. И качается стоя. Страшно – потому что можно упасть, не удержав мокрыми ладонями неудобную широкую железную палку. Здорово – потому что можно присесть, оттянувшись на руках, взлететь так, что в животе начинает ныть, и ухнуть вниз. Вета держалась на качелях не руками, а локтями, сцепив на груди ладони замком. Так надежнее. Мать ей тоже хотелось удержать так же. Такой же хваткой. Ей нужны были тактильные ощущения. Больше всего на свете ей хотелось заснуть и проснуться, прижавшись к теплому боку матери.
Но Ольга считала это непедагогичным и противоестественным. Ребенок должен спать в «своей» кровати, на «своем» постельном белье. Она была за дисциплину и порядок. Сказано: «Спокойной ночи» – значит, спать. Если что-то сделано хорошо – аппликация, рисунок, можно сказать «хорошо», но не больше. Бурные изъявления восторга по поводу рисунка кривого детского кораблика или самостоятельно написанного первого слова «мама» Ольга считала излишними.
Так же как от любви, в животе ныло от страха. Вета боялась мать. Правда, это по ощущениям было похоже на воздушный шар, который надувается где-то внутри и медленно сдувается, превращаясь в дырявую тряпочку. Мать Вету била. Авоськой. Авоська, в которой никогда никто ничего не носил, висела на ручке кухонной двери. С внутренней стороны. Авоська била больно. Сначала Вета боли не чувствовала. Нестерпимо жечь на месте удара начинало через паузу. От этого затяжного ожидания боли становилось еще страшнее. Однажды Вета спрятала авоську под диванную подушку. Мать долго искала, металась по квартире. Так и не нашла. Авоську заменила материнская рука – тяжелая. Боль накатывала сразу, без паузы. Вета всегда знала, что понравится матери, а что нет. Мать была предсказуема. Другое дело тетя Наташа. От нее никогда не знаешь, чего ждать. Даже учила по-другому.
– Вета, иди сюда, – звала из ванной тетя Наташа. Вета была оставлена у тетки на ночевку.
Она шла в ванную.
– Смотри. – Тетя Наташа стояла у ванны, в которой было замочено белье. Два дня назад. – Видишь, лягушки квакают? – продолжала тетя Наташа. Вета кивала, хотя никаких лягушек в ванне не было. – Никогда так не делай. Поняла? Все, иди.
Или в магазине. Вета с тетей Наташей стояли в длинной очереди в кассу. Нужно было сначала занять очередь, а потом бегать за продуктами. Иначе простоишь часа два. За продуктами бегала Вета, тетя Наташа только говорила, что еще нужно.
– Ветка, слетай еще за хлебом, – говорила тетя Наташа.
Так же сказала и Вета:
– Теть Наташ, слетай за «гусеницей».
«Гусеницей» у них назывались булочки, упакованные в полиэтилен по пять штук.
Тетя Наташа расставила руки, как крылья самолета, и с протяжным и громким «у-у-у» полетела через весь зал в хлебный отдел. Вета готова была со стыда провалиться – на тетю Наташу смотрела вся очередь. Самое ужасное, что и назад, в очередь, тетя Наташа «прилетела» и даже изобразила посадку. Булки торчали из декольте. Вета смотрела на тетку с булками за пазухой и молчала.
– Багажное отделение, – объяснила тетя Наташа, вытаскивая из блузки «гусеницу».
С тех пор Вете и в голову не приходило послать за чем-нибудь тетю Наташу.
Тетя Наташа решила отвести Вету в театр. Настоящий, взрослый. Билеты нужно было доставать, и тетя Наташа достала. Точнее, не она, а ее подруга Лида, у которой был сын Кирюша – Ветин ровесник. В театре показывали оперу «Снегурочка». Вета расстроилась – она не понимала, что поют артисты. Совсем не так, как в книжке. Но сидела смирно. Тетя Наташа обещала повести их в антракте в буфет – за бутербродами и пирожным со смешным названием «картошка». Тетя Лида шипела на Кирюшу. Тот захотел в туалет, и тетя Лида шептала ему на ухо: «Я тебе говорила, сходи? Я тебя предупреждала, что нельзя будет выходить? Я тебя спрашивала? Сиди теперь. Терпи».
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Эта книга – сборник повестей и рассказов. Все они – о семьях. Разных – счастливых и не очень. О судьбах – горьких и ярких. О женщинах и детях. О мужчинах, которые уходят и возвращаются. Все истории почти документальные. Или похожи на документальные. Жизнь остается самым лучшим рассказчиком, преподнося сюрпризы, на которые не способна писательская фантазия.Маша Трауб.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?