Ласковые имена - [65]

Они обе задумались над этим предположением, и Эмма продолжала массировать ее худую твердую спину.

– Ты мне не рассказала, как начала задыхаться.

– Ну, это удушье накатило на меня и все тут, – рассказывала Рози. – Ройс не был совсем пьян, но все же выпивши. Мне с ним было о чем поговорить, а он просто плюхнулся в постель и захрапел, как ни в чем не бывало. Я легла на кровать, выключила свет и сначала задрожала как лист. Не могла выбросить из головы его и эту тварь. Я, конечно, тоже не ангел, но хоть была хорошей женой и растила детей тоже я, и все такое прочее. Но последнее время я не слишком примирялась с его желанием, если ты понимаешь, что я имею в виду. Иногда – да, но чаще – нет. Чем больше я об этом думала, тем больше мне казалось, что вина здесь – моя, а не его, и от этого я расплакалась, и я все плакала, а он все спал, храпел и храпел, и в конце концов я будто стала задыхаться, будто у меня глотка закрылась.

Вспоминая, она приложила одну руку к горлу, а другой, изогнувшись, указала особенно болезненное место под лопаткой.

– Не то, что Ройс плохой, – продолжала она. – Просто я стала думать, что не такой уж он хороший. Мы как-никак проскрипели вместе двадцать семь лет и произвели на свет семерых детей, а в результате я тут лежу, дрожу и задыхаюсь, а он себе храпит. Он знает о моих чувствах столько, сколько знал бы, если бы жил на луне. И чем больше меня одолевали такие мысли, тем сильнее я задыхалась, и на всем белом свете некому было обо мне позаботиться. И наконец я подумала и сказала себе: – Рози, вставай сейчас же, а то не доживешь до утра. Это было так серьезно. И я поднялась, вытащила детей из кроватей, взяла такси, как мне советовала твоя мама, и отвезла их к своей сестре, а сама приехала сюда.

– А почему ты не осталась у сестры сама?

– Чтобы она подумала, что я бросила мужа? Она такая религиозная, что будет меня попрекать без конца. Я просто сказала ей, что твоя мама заболела. А она даже не удивилась, когда увидела меня, и сказала, что мне нет смысла возвращаться домой. С утра она разозлилась на Вернона за то, что он так расщедрился с Ройсом.

– А в чем заключалась его щедрость?

– Дал ему первую неделю всю выходную. Думал, может мы куда поедем вместе. Еще чего, я вовсе не хочу куда-то уезжать, чтобы сейчас оставаться один на один с Ройсом. Если я правильно помню, то мы в жизни с ним никуда дальше Конроу не уезжали.

Как раз в этот момент на пороге появилась Пэтси, она казалась чем-то раздосадованной.

– Твоя мать щебечет как счастливая птичка, – объявила она.

– Я знаю, что это действует раздражающе, – заметила Эмма. – Она как воздушный шар. Достаточно благоприятного порыва ветра – и он уже в полете.

– Замолчите, – шикнула Рози. – Вы, девчонки, просто не умеете веселиться. Твоя мать приютила меня в трудную минуту, и я сегодня никому не позволю ругать ее, разве что себе самой.

Она встала и подняла щетку, которую отложила в сторону, начиная свой рассказ, но уходить, кажется, не спешила.

– Боже, какая я уже старая, – сказала она, обращаясь к Эмме – Вот теперь у тебя будет ребенок. Кто бы мог подумать, что все произойдет так скоро?

– Не так уж и скоро, я ведь уже два года замужем, – возразила она.

Рози попыталась улыбнуться, но ей хотелось плакать. При виде этой молодой женщины, такой доверчивой и доброй, такой счастливой на вид, на Рози вдруг нахлынули воспоминания. Она пришла в дом к миссис Гринуэй за два месяца до рождения Эммы, и так странно продолжалась жизнь, она текла и текла и, как будто, не менялась, хотя на самом деле в ней все время происходило что-то новое. Она никогда не замедляла свой ход, чтобы вы могли ее догнать, разве что это можно было сделать, оглянувшись назад, одних она возносила на более важное место, а других – отодвигала в сторону.

У Рози рождались дети, которых она любила, как могла, и теперь у нее уже шестеро внуков, и скоро их будет еще больше. Но почему-то Эмма всегда оставалась для нее особенным ребенком, была ей ближе ее собственных детей – всегда с ясными глазами, с постоянным желанием доставить ей радость, всегда спешащая обнять ее и поцеловать, или ждущая от нее помощи. Как она всегда закрывала глаза в ожидании, когда ей забинтуют разбитую руку или ногу, как морщилась, затаив дыхание, когда боялась, что йод сейчас будет жечься, как она гоняла на своем трехколесном велосипедике, спасаясь от Рози, когда та делала вид, что собирается окатить ее из садового шланга!

– Два года – это не так уж и скоро, – повторила Эмма.

– Эх, милая, я не об этой скорости говорю, – вздохнула Рози. – Так скоро после того, как ты сама была ребенком, – вот о чем я говорю.

Она покачала головой, чтобы избавиться от воспоминаний и, подхватив щетку, вошла в дом.

В этой сцене Пэтси заметила больше, чем Эмма, так как та, глядя на двор, раздумывала, сохранится ли у Флэпа хорошее настроение до тех пор, как она вернется.

– Не знаю, что бы Рози стала делать и кого обожать, если бы у нее отобрали тебя, – сказала Пэтси. – Пойди, поговори с матерью, пока она в хорошем настроении. Может быть, она выдаст тебе денег на платье.

Вернувшись в дом, девушки не застали на кухне ни Авроры, ни Вернона. Те уже успели сесть в «линкольн».