Ласковое солнце, нежный бриз - [4]

Я вернулась на «Марину VII» первой. Таксист подвез меня с горой продуктов прямо к трапу и помог перенести пакеты на палубу. Отсутствие команды не удивляло – дело обыденное, мало ли куда отошли ребята. Однако даже передать не могу, какой приступ разочарования, отвращения и злобы я испытала, увидев, что замок в пластиковой дверце, ведущей в салон, взломан, а внутри царит полный раскардаш! Какая-то сволочь забралась внутрь и устроила форменный дебош!

Из обоих мини-холодильников были выброшены продукты. На полу валялись лоции, несколько листов обшивки оказались вскрытыми. Налетчики потрудились также в наших каютах: все содержимое моего чемодана вывалили на койку. Я заглянула в носовое капитанское лежбище – та же картина. Похожий беспорядок царил и в обиталище братьев.

Вскоре явились мужчины, и мы принялись наводить порядок, оценивать убытки. Выяснилась поразительная вещь: кроме морального, налетчики не нанесли нам никакого вреда! Слава богу, каждый из нас покидал борт со всеми своими наличными и кредитками. А ценные вещи, остававшиеся на яхте, остались в неприкосновенности: и три фотоаппарата, и объективы, и две видеокамеры, и телефоны братьев. Да, навели хамский беспорядок – но не больше того.

Вопрос: что искали налетчики? Стало тревожно. Нехорошее предчувствие заползло в душу.

По общему молчаливому соглашению мы не стали вызывать полицию. Во-первых, и вправду супостаты не причинили никакого материального ущерба, а во-вторых, мы были не слишком высокого мнения о греческой полиции. Эллины роли стражников порядка, думается, исполняли все-таки лучше наших ментов (потому что хуже уж некуда), но все равно связываться с ними не хотелось. Кроме того, это сильно затянуло бы нашу стоянку на оказавшемся столь негостеприимном острове С.***

Мы ограничились тем, что поспрашали наших соседей по причалу. При стоянке в марине[4] соседей обычно бывает полно, словно в старой питерской коммуналке: как минимум пять экипажей – и те, кто стоят с тобой борт о борт, и те, кто помещаются у причальной стенки с другой стороны пирса. Однако на сей раз мы, к несчастью, пришвартовались на рыбацком пирсе, причем лагом (то есть бортом), а не кормой, как обычно. В результате возможными свидетелями оказались лишь два суденышка.

На первом нас встретила чета заспанных пожилых французов. Они, судя по количеству имущества, жили на яхте уже давно, в интересующее нас время предавались мирной пенсионерской сиесте и ничегошеньки не видели, не слыхали. Поляки, соседствующие с другой стороны, оказались более наблюдательными: они заприметили троих мужчин невзрачной наружности, что всходили на наш борт. Однако им и в голову не пришло, что граждане могут оказаться налетчиками, – яхтсмены решили, что они – люди из нашего экипажа. Ничего удивительного: ведь и нас, и наш корабль поляки видели в первый раз.

Целых трое налетчиков напрягли меня еще больше, и я была только рада, когда шкипер, как и положено командиру, безо всяких рассусоливаний приказал готовиться к отплытию. Мы навели порядок, принайтовали[5] все вещи и на закате снова вышли в море.

Вскоре стемнело – стремительно, как всегда на юге, – и мы пошли по радару. Я заступила на вахту. Капитан Иван остался со мной в рубке, и я чувствовала: назревает разговор.

Наконец, шкипер спросил:

– Что это было? – имея в виду, конечно же, налет.

– Представления не имею.

– Что они искали?

– Теряюсь в догадках.

– Ты что-нибудь везешь?

– А ты?

– Я первый спросил.

– Ваня, ты знаешь меня сто лет, я похожа на контрабандистку?

– А я?

– Кажется, тоже нет.

– Надо поговорить с братьями.

– Тебе, как капитану, удобнее у них спрашивать.

– Удобнее-то удобнее, только я все равно не могу представить, чтобы Воскобойниковы что-то творили втайне от нас.

– Стало быть, все вне подозрений? Знаешь, Иван, чужая душа потемки, а когда тебе предлагают ну очень большую сумму – бывает, ломаются даже самые крепкие люди.

– Есть и еще один вопрос.

– Какой?

– Эти трое нашли, что искали? Или налет повторится?

– А ты не находишь, что попытка ограбления могла быть случайностью? Или ошибкой?

– Инка, ты сама-то веришь в то, что сказала?

Я вздохнула:

– Не очень.

– Вот и я тоже.

– Что ж, тогда мы не будем больше швартоваться. Нигде. Горючки должно хватить до самого Сочи, а воду и пищу поэкономим. Хотя… Если кто-то из нас везет что-то действительно ценное…

– Да, настоящих пиратов то, что мы на ходу, не остановит.

– Скоро подойдем к Босфору, а Черное море – оно ведь наше внутреннее, там будет легче.

Мастер хмыкнул:

– Если пираты – не из русских. Или – хохлов. Или – грузин. Или – кто там еще на брегах Понта Эвксинского проживает? Румыны, цыгане?

– Цыгане-пираты – что-то новенькое, – засмеялась я.

Мы оба изо всех пытались обратить наш невеселый диалог в шутку или хотя бы в полушутку, однако у нас не очень-то получалось. На душе скребли кошки.

Через пару часов капитан снова поднялся ко мне с двумя чашками кофе.

– Не спится, Ванечка? – спросила я ласково.

– Я опросил братьев, – буркнул кэп. – Они ушли в глухую несознанку.

– Еще бы! Ты ж тоже не признался.

– Подозреваешь всех?

– Ага, – принужденно рассмеялась я. – И себя саму – тоже. Но знаешь, что я подумала? А вдруг о том, что мы везем, знает лишь заказчик? И нас используют втемную?