Ласка скорпиона - [4]

Он был прекрасен, совершенен и, наверно, стоил больше, чем валовой национальный продукт какой-нибудь небольшой страны. Но если бы ей пришлось выбирать между бриллиантом и дерьмовой на вид тачкой, победила бы тачка.

– Тут у меня секс-клуб, зал игровых автоматов, пиццерия и баскетбольная площадка, – начала Пибоди. – Могу задать маршрут навигатору, и он провезет нас по всем трем точкам в кратчайшее время.

– Похоже на план.

– Но? – насторожилась Пибоди. – Ведь есть же «но». Ну давай, колись! Я же с тобой делилась идеями, когда ты вела следствие!

– Они ушли отсюда, груженные калорийной жратвой, так какого лешего им переться в пиццерию? Тем более что они под кайфом. Секс-клуб – больше похоже на правду, если им хотелось перепихнуться.

– Но? – повторила Пибоди.

– Они только что поколотили пару стариков. И вряд ли они знают, что одного убили. У них веселье и игры. Денег они не взяли, не сняли со стариков обручальных колец, часов, не забрали бумажник с трупа.

– В секс-клуб пускают только за деньги, – сделала вывод Пибоди. – А перепихнуться стоит еще дороже.

– Они взяли дармовую жратву и доказали, что они крутые. Когда ты под газом, считаешь себя крутым и так весело проводишь время, ты же захочешь похвастаться, может, еще кому-то двинуть в морду.

– Игровой зал или баскетбольная площадка. Ясно. Навестим их там первым делом. Не найдем – пойдем по другим местам.

– Отличный план, – одобрительно кивнула Ева.

Пибоди ввела адреса в навигатор.

– Думаешь, они правда не знают, что Оучи мертв?

– Они накирялись, о н и болваны, просто полные кретины. Но пока еще ни один из них не убивал. Они выбежали из магазина веселые и довольные. Скорее всего, знай они, что совершили убийство, прикончили бы и жену, перетерли бы это дело, протрезвели бы немного. Убийство – это не шутка. Но они ничего такого не сделали.

Сначала Ева с Пибоди заехали в игровой зал. Там было битком. Прохладнее, чем на улице, решила Ева, но как можно провести летний день прикованным к игральному автомату, когда и в нем и вокруг что-то звенит, гудит, пищит, орет, взрывается, крутится, мигает, вспыхивает?!

Толстый, с землистым лицом охранник у входа глянул на висельные рожи с удостоверений.

– Попала. Упертые геймеры. Слэш засадил по-крупному в «Наемниках» пару дней назад. Счет держится, еще никто не побил. Сам возьмусь, как время будет: он разве что на подтирку годится.

– Сегодня были? – спросила Пибоди.

– Не попала. Вечерами тут торчат. Под газом, когда нароют. – Он пожал плечами. – А чего?

– Надо с ними потолковать. – Пибоди извлекла свою визитную карточку. – Если придут, сконтачь. Какой счет в «Ты труп»?

Тут он взглянул на нее с интересом.

– Шаришь по играм?

– Крутая игровая сука. Туза побила в «Ты труп». – Пибоди подняла кверху три пальца. – Трижды.

– Уважуха, – протянул он с восхищением. – Хошь крутануть?

– Дела-дела, но, может, другим разом.

– Схлестнемся, – ухмыльнулся он.

– Идет. Ну мне пора. Покажутся эти, дай знать.

Он пальцем перекрестил сердце и спрятал ее карточку в карман.

– Что все это значит? – потребовала Ева. – Вы на каком языке разговаривали?

– Может, он и позвонил бы, но вряд ли. Ему по фигу. С таким же успехом может просто выкинуть карточку. Вот я и привлекла его внимание, даже уважение. Торчок на играх. Глупо, конечно, но это сработало.

– Попала, – кивнула Ева, и Пибоди засмеялась.

Они лавировали в потоке движения, среди исписанных каракулями стен сборных домиков, наспех возведенных после Городских войн. Местные бездельники, за неимением лучших занятий, сидели на разбитых ступенях крылец, потягивая пиво или самопальную бормотуху из бутылок, спрятанных в коричневые бумажные пакеты.

Местная шпана тусовалась мелкими группами. К большинстве своем они рядились в облегающие безрукавки, чтобы демонстрировать полный набор цветных татуировок на потной мускулатуре.

Растрескавшееся, выгоревшее на солнце щебеночно-асфальтовое покрытие игровой площадки было обнесено проржавевшей сетчатой оградой. Кто-то не поленился и смел горы мусора в угол. Битое стекло посверкивало, к а к оброненные бриллианты.

Кучка юнцов – подростки и чуть за двадцать – играли в баскетбол, разбившись на «рубахи» и «шкуры» [1]. На многих шкурах виднелись синяки и ссадины. Зрители стояли и сидели, прислонясь к ограде. Не считая пары подростков, пытавшихся дотянуться языками до пупков друг друга, все бурно «болели»: орали, бранили и подзуживали игроков.

Пибоди остановила машину позади раздетой до скелета малолитражки. Кто-то намалевал похабщину па помятом кузове. Само собой, с ошибками.

– Что за люди! – посетовала Ева. – Элементарных вещей грамотно написать не могут. Грустная картина.

– Брюстер. – Пибоди подбородком указала на площадку.

– Да, я тоже его засекла вместе с его дружками.

– Я вызову группу поддержки.

– Валяй.

Ева понаблюдала за игрой. Они играли за «рубах», причем рубахи прилипли к их потным телам. Джимми Кей закатал мешковатые штаны выше своих узловатых колен. Судя по ритму, по приемам, Ева поняла, что у него есть способности к игре. Играл бы еще лучше, если бы не трезвел прямо на глазах и не потел, как свинья.

Брюстер покраснел, как рак, пот катился с него градом. Похоже, шкуры здорово надрали задницу рубахам. Леон, носясь по площадке, запыхался и дышал, как пес на жаре. Даже издали ей было видно, как тяжело вздымается и опадает его грудь.