Ларисса. Призраки прошлого - [62]

«Хоть узнал, и то приятно. Пока моя фамилия не такая уж известная», — подумал Григорий и подсказал:

— Думинский. Григорий Думинский.

— Верно! — обрадовался директор. — Не ожидал вас встретить в нашем городе. Зал клуба вам нужен для съемок?

— Не совсем. Я с друзьями-актерами хочу провести репетицию спектакля.

— Ой, как интересно! — загорелся директор и, спохватившись, представился: — Меня зовут Иван Бортников.

— Очень приятно. Как я понимаю, вы не возражаете? Хотел бы узнать финансовую составляющую этого вопроса.

— Что вы! Если у вас там будет только репетиция, не надо никакой оплаты. Я этот вопрос урегулирую со своим руководством — правлением холдинга «Виолика». Думаю, они не будут возражать. Какими судьбами вы оказались в Смеле? Вы же живете в Киеве?

— Я родом отсюда, здесь и сейчас живет моя мама. В субботу должны приехать мои друзья-актеры.

— Прекрасно! А вы не согласились бы провести встречу с коллективом нашего холдинга, рассказать о фильмах, в которых вы снимались? Не волнуйтесь, на гонорарной основе.

— Даже не знаю. Не хотелось бы вам отказывать, вы так любезно предоставляете нам зал клуба, но до этих выходных я полностью загружен. А на следующей неделе не знаю, буду ли находиться в Смеле. Если не уеду, конечно проведем встречу, и никакого гонорара мне не надо.

— Я вас понимаю — вы человек очень занятой. Если не получится на следующей неделе, не беда. Когда снова приедете навестить вашу уважаемую маму, мне заранее позвоните, тогда и проведем. Вот моя визитная карточка, там все телефоны.

Григорий дал директору свою визитную карточку и попросил:

— Я могу пройти в зал, посмотреть, какой он теперь? Ведь с тех пор, как я в последний раз был здесь, прошло столько лет.

— Безусловно, вы сейчас все увидите. Только прошу меня простить, сопроводить я вас не смогу, но дам вам провожатого — моего заместителя. Меня вызывают в правление, заодно там урегулирую вопрос в отношении зала. Вы не возражаете, если я буду присутствовать на вашей репетиции? Не помешаю, устроюсь где-нибудь в уголке, тише воды, ниже травы.

— Конечно вы сможете поприсутствовать, — вынужденно согласился Григорий.

Директор позвонил по телефону, начальственным тоном сказал:

— Зайдите ко мне!

Вскоре двери в кабинет открылись, и Григорий вздрогнул от неожиданности, увидев вошедшего Корзухина. Тот постарел, стал совсем седым, обзавелся очками, но по-прежнему выглядел крепким, сильным мужчиной.

— Николай Петрович, я вам поручаю нашего гостя, известного актера Григория Думинского, — торжественно произнес директор. — Проведите его по клубу, покажите все, что ему будет интересно.

Николай Петрович смотрел на Григория, на его широком лице не отразилось эмоций.

— Здравствуй, Гриша, — сказал он, показывая, что с памятью у него все в порядке.

— Здравствуйте, Петрович.

— Не знаю, что тебе показать, Гриша. Ты здесь не в первый раз.

— Много воды с тех пор утекло, Петрович. Многое забывается.

— Память — коварная штучка, хранит ненужные воспоминания, как старый сундук, набитый сломанными детскими игрушками.

Петрович провел гостя на сцену, за кулисы, где ничего не изменилось, в отличие от зала — там поставили более удобные мягкие кресла. За кулисами даже запах остался прежним. Григорий почувствовал себя так, будто в машине времени чудесным образом переместился на два десятилетия назад и снова стал старшеклассником.

— Все тут, как тогда, — не удержался Григорий, поделился впечатлениями.

— Тогда тут была жизнь, ставили спектакли, сейчас — лишь собрания коллектива холдинга, — сказал Петрович, и Григорий уловил в его словах грусть.

— Вот мы снова вдохнем во все это жизнь. Собираемся сыграть здесь спектакль.

— Тот самый? — неожиданно спросил Петрович, и Григорий вздрогнул, с некоторым даже испугом посмотрел на старика: «Откуда он знает?!»

Заметив реакцию Григория на свой вопрос, Петрович пояснил:

— Просто в голову почему-то пришло. Тогда многие жалели погибшую девочку, а кто-то сожалел, что спектакль так и остался несыгранным.

— Кто сожалел?! — Григорий почувствовал, как пересохло во рту.

— Не помню, — пожал плечами Петрович.

— Это был не один человек? Двое? Трое? — допытывался Григорий.

— Не помню, — как-то равнодушно повторил Петрович, и Григорий задал себе вопрос: «Он и в самом деле не помнит или не хочет говорить?»

— Интересно, а что сталось с костюмами и декорациями школьных спектаклей? — как бы невзначай спросил он.

— Они в запаснике, наверное, сохранились, если мыши их не погрызли.

— А мы можем пойти и посмотреть на них? — загорелся Григорий.

— Идем, Гриша, если тебе это так важно.

Запасником называлась большая комната, находящаяся за кулисами и примыкающая к небольшому помещению, общей «артистической уборной», как ее называл Владлен Николаевич, больше похожей на гардеробную, — тут переодевались в сценические костюмы. Переодевались по очереди: вначале мальчики, затем девочки.

Здесь, как и во всем закулисье, казалось, что время остановилось. Та же самая дверь, даже замок с контролькой — вставленной бумажкой, скорее всего, был тот же. Петрович отомкнул замок и шагнул вперед, Григорий за ним.

В комнате было очень душно из-за отсутствия окна и обилия вещей, между которыми имелся только узенький проход. Зато все тут было сложено аккуратно, порядок не был нарушен. Петрович прошел в самый дальний конец комнаты и указал на костюмы, тесно висящие на вешалках.