Лариса Рейснер - [36]

Играл в теннис и писал о нем стихи Осип Мандельштам.

В 1909 году состоялось первое женское соревнование теннисисток, в основном петербургских спортсменок. С этого года выходил в Петербурге журнал «Лаун-теннис».

Георгий Иванов просто обозначил круг петербургских увлечений от весны до весны: «Кончалась музыка в Павловске, начинался сезон в Петербурге. Ничего особенного не случалось – из года в год было одно и то же. Осень, вернисаж, первый снег, балет, новая книга стихов, крещенский мороз – так до первого дыхания ни с чем не сравнимой петербургской весны, до белых ночей, до новой „музыки“.

И только. Но веял над нами

Какой-то таинственный свет:

Какое-то легкое пламя,

Которому имени нет».

И оперу, и балет «наследница Петербургская» любила; может быть, у нее не было возможности «наслаждаться музыкой иначе чем с галерки» (как пишет Лариса про жену профессора Сильванского в «Рудине»).

Лев Лурье подсчитал, что ежедневно 150–200 учреждений в Петербурге приглашали желающих провести свой досуг. Семь симфонических оркестров, а еще камерные оркестры и хоровые коллективы. Особенно популярны были симфонические концерты, организованные А. И. Зилоти. Любопытно, что А. Зилоти посвятил переложение органных прелюдий Баха М. Горькому, который, оказывается, их очень любил. Откуда Зилоти брал деньги на свою антрепризу? Обычно искали коронованных особ или иных богатых покровителей. Помогали друзья-музыканты. Л. Собинов предложил выступать в концертах бесплатно, делал это постоянно и С. Рахманинов, кузен Зилоти. П. Чайковский, зная о бедности Русского музыкального общества, получал деньги только за дирижирование без авторского гонорара. И в наше время, через сто лет также: если цены на концерт в Большом зале филармонии самые низкие – значит, исполнители ничего не получают.

Кроме музыкальных залов, петербуржцев ждали 70 выставочных залов (помимо музейных). Главным, как и сейчас, был зал ЛОСХа на Большой Морской улице. Существовало 358 художественных обществ. Михаил Андреевич хорошо рисовал, в Томске был заведующим Художественно-промышленной школой. Лариса писала стихи об Эрмитаже, о художниках. В помещениях многочисленных обществ лучшая профессура читала публичные лекции. Кроме того, постоянно соблазнял Ларису кинематограф, только на Большом проспекте было девять кинотеатров. Все библиотеки (и Публичная тоже) были открыты для всех желающих.

В мае 1911 года Лариса пишет стихотворение, как художник – этюд, о родном доме, в котором опять предчувствует свой короткий жизненный путь.

Я не могу забыть ни бледности небес весенних,

Ни легкого рисунка беленьких цветов,

Ни света мягкого под пестрым колпачком,

Ни дорогих мне образов за гранью смутной рамы.

Все это слишком близко мне: до боли, до страданья.

Одна из трепетных страниц необычайной жизни,

В которой все лучи неясные великого восхода,

И ожиданье, и тоска, и, как волна далекого прилива,

Предчувствие полета, и сладостная боль смертельного паденья.

Случайная, весенняя, неясная страничка.

Глава 12 СТУДЕНТКА ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА

Познай человека, служи человеку, люби его.

Девиз Психоневрологического института

Для Петербурга весна 1912 года ознаменовалась солнечным затмением, для Ларисы – окончанием гимназии. В день затмения 4 апреля было тепло, уже вскрылась Нева. Поезда с битком набитыми вагонами привезли горожан, желающих видеть затмение рядом со специалистами из Пулковской обсерватории, в Чудово. Немало любителей-астрономов приехало в Вильно, Тверь и другие более удобные места для наблюдения, среди них был Дмитрий Менделеев. На воздушном шаре поднялся в составе экспедиции бывший политзаключенный Николай Морозов. Летели 300 километров, сделали множество снимков солнечного затмения. И в Петербурге на улицах было полно народа, несмотря на будний день. Торговцы бойко продавали осколки стекла, покрытые сажей, и более дорогие цветные стеклышки. Толпы людей – у обсерватории «Урания», выстроенной на Марсовом поле; попавшие туда счастливчики наблюдали затмение целых 17 секунд.

Студенческий и профессорский Петербург

В начале XX века журнал «Вестник знаний» был очень популярен. При поступлении в технические вузы возник большой конкурс: в железнодорожный институт – 10 человек на место, в электротехнический – 7—10. Требования в этих институтах оставались высокими на всех курсах. В 1910 году, к примеру, окончили электротехнический институт только 32 человека. В большом и популярном Политехническом институте был конкурс аттестатов. Правда, самый высокий конкурс оставался в тех институтах, после окончания которых делали быструю карьеру. Как во все времена. В Петербургский университет и на Бестужевские курсы выпускники гимназий принимались без экзаменов. Училось в университете около девяти тысяч студентов, как и сегодня.

В Петербурге существовали две крупные математические школы мировой известности. Модной наукой была микробиология. Славился Петербург и физиологической школой. Из гуманитарных наук лидировали востоковедение и славистика. В науке сформировались две школы – петербургская и московская. Петербургские ученые больше предпочитали семинары, чем лекции; материал они стремились излагать с наибольшей точностью, глубиной, последовательностью, сухо, беспристрастно. Московская школа отличалась большей эмоциональностью, обобщениями, стремлением к публичным лекциям.