Largo - [100]
— И Портос?
— Дитя века. Он это понял и усвоил.
— Ты точно оправдываешь его?
— Я его не оправдываю. Мне так тяжел теперешний век, что я ушел от него в эту лабораторию. Портос пошел с веком… Таких, как он, тысячи — всех не перебьешь!
— Я знаю одного… и я… убью его!
XLIV
В это мгновение дверь в столовую без стука и без шума стала медленно раскрываться. В ней появилась высокая, темная и, Петрику показалось, страшная фигура. Петрик бросился к выключателю и зажег большую висячую лампу. Ровный сильный свет из-под большого матового колпака осветил человека в длиннополом мешковатом черном сюртуке. Петрик успел заметить безобразное, изрытое оспой лицо, рыжеватую, клинушком, смятую бороду, колтуном торчащие, должно быть, жесткие волосы, узкие глаза без бровей и ресниц в красных веках, длинный, тонкий нос, прорезавший вдоль все лицо, и особенно бросились ему в глаза непомерно, почти до колен длинные руки… Человек этот скрипучим, ласкательно-заискивающим голосом сказал:
— Виноват, Ричард Васильевич, я полагал, вы одни-с. Обедаете…
И фигура так же безшумно скрылась за дверью.
— Кто это? — спросил Петрик, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— Ты не знаешь? Это Ермократ. Мой бывший лабораторный солдат. Теперь он служит у профессора Тропарева препаратором.
— Какая отталкивающая физиономия!
— Тоже — современный человек. В былые времена стоял бы на паперти, странником к святым местам ходил бы, деревенских баб морочил бы, продавал бы им волос Пресвятой Богородицы, или камень от лестницы, что Иаков видел во сне… Теперь… тоже, может быть, в партии окажется и будет доказывать, что Бога нет… Он уже мне доказывал.
— А не зря говорится в народе — Бог шельму метит…
— Я тебе отвечу так же, как и ты мне отвечал — а Портос? Ведь красавец — дальше идти некуда… Ему опереточным баритоном быть, а не офицером генерального штаба. Но будет об этом. Я по запаху слышу: Лепорелло мой принес из собрания обед. Давай переложим грибы на диван, да и попитаемся. Я думаю — и ты аппетит нагулял.
— А Ермократ?
— Он подождет меня на кухне. Я прикажу и его накормить.
Когда после обеда, долго посидев за столом с Долле, и за посторонними разговорами, за милыми воспоминаниями детства отойдя от своей навязчивой идеи, Петрик вышел, прекрасная свежая лунная ночь стояла над лесом. Серебром играло прямое и ровное шоссе, уходя по прямой просеке. Петрик, бодро насвистывая сквозь зубы «Буланже-марш», быстро шел по знакомому пути к Ириновской железной дороге. Он доехал на поезде до Охты и там сел на Невский пароход.
На пароходе полно было рабочих. Настроение у них было праздничное, приподнятое, пьяное. Серое офицерское пальто с золотыми погонами резким пятном легло в темной массе их пиджаков. Какой-то матрос, тоже подвыпивший, куражась, несколько раз прошел мимо Петрика, вызывающе демонстративно не отдавая ему чести, к большому удовольствию рабочих. Петрик также вызывающе демонстративно не замечал этого. Матрос и рабочие становились назойливее, и Петрик чувствовал, что надвигается неизбежный, грубый и страшный скандал.
"Заметить?" — думал он, — "сделать замечание — напороться на возражение… грубость…. Матрос чувствует за собою силу… Рубить придется… А еще не настала пора рубить им головы!"…
Но было мерзко. Петрик гадливо пожимался под своим легким, ветром подбитым пальто, и было у него такое чувство, точно липкая грязь обволакивала его тело. Он не мог не слышать, как пересмеивались рабочие, как подзадоривали они матроса.
— А ну, пройдись, пройдись, перед его благородием, — шептали они и толкали матроса.
И уже пора было начинать дело — а по всей обстановке Петрик понимал, что дело примет дикий и безобразный оборот.
На счастье — как-то вдруг надвинулся берег, пароход мягко стукнулся о веревочные боканцы, заскрипела, колеблясь на взбудораженной воде, пристань и рабочие двинулись к сходням, забыв матроса и офицера. Матрос скрылся в их толпе.
Петрик вышел последним. Он переждал в тени, у кассы, когда ушел переполненный рабочими трамвай. Он сел в следующий совершенно пустой.
Когда ехал, сняв фуражку, прижимался горячим лбом к запотелому холодному стеклу… На душе было смутно и гадко. Точно съел оплеуху. Потерял нечто святое и ценное, загрязнил чистую душу.
И долго, много дней, вспоминал он эту сцену на пароходе и так же, как и в отношении Портоса, не знал, что же надо было делать?
XLV
Учебный год в Офицерской Кавалерийской Школе заканчивался глубокою осенью парфорсными охотами в местечке Поставах, Ново-Свенцянского узда, Виленской губернии.
Дорогая, королевская забава, охота с гончими собаками, несущимися или по искусственному следу, проложенному по пресеченной канавами и заборами, разнообразной местности, или за живым диким козлом, идущим, куда гонит его страх, — охота эта пришла к нам из заграницы и была признана полезной для выработки сердца в кавалерийском начальнике. Такие охоты были везде. В Англии и Швеции существовали специальные общества таких охот. Шведские офицеры удивляли своими охотами по снегу и льду замерзших озер. Охоты эти были в Сомюре во Франции, подле Рима в Тор-ди-Квинто в Италии, в Ганновере в Германии — и Русская Школа не могла отставать от соседей.
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.В том вошли произведения:Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В Одессе нет улицы Лазаря Кармена, популярного когда-то писателя, любимца одесских улиц, любимца местных «портосов»: портовых рабочих, бродяг, забияк. «Кармена прекрасно знала одесская улица», – пишет в воспоминаниях об «Одесских новостях» В. Львов-Рогачевский, – «некоторые номера газет с его фельетонами об одесских каменоломнях, о жизни портовых рабочих, о бывших людях, опустившихся на дно, читались нарасхват… Его все знали в Одессе, знали и любили». И… забыли?..Он остался героем чужих мемуаров (своих написать не успел), остался частью своего времени, ставшего историческим прошлым, и там, в прошлом времени, остались его рассказы и их персонажи.
В повести «Росстани» именины главного героя сливаются с его поминками, но сама смерть воспринимается благостно, как некое звено в цепи вечно обновляющейся жизни. И умиротворением веет от последних дней главного героя, богатого купца, которого автор рисует с истинной симпатией.
Выпашь (роман — часть вторая трилогии) текст приводится по изданию В.П. Сияльского 2, Ruе Рiеrrе-lе-Grаnd, РаrisИзвестный военачальник, генерал-лейтенант (1917). В августе — сентябре 1917 командир 3-го конного корпуса. В октябре 1917 вместе с А.Ф.Керенским возглавил вооружённое выступление против большевиков. В 1918 — начале 1919 атаман Войска Донского и ...
Представленный в настоящем издании роман «Подвиг» является заключительным в трилогии генерала Петра Николаевича Краснова (первые два «Largo», "Выпашь"). Читатель вместе с героями переживает перипетии Русской Голгофы в первой четверти ХХ века. Это роман о чувстве и долге, о вере и безверии, о судьбе и о верности человека своему высшему предназначению. Это роман о Любви. И это роман о Семье, о ее непреходящей ценности как залоге благополучия всякого народа. Написанная высочайшим русским талантом, трилогия П.Н.Краснова обладает неоценимым качеством, которое ставит ее на совершенно особое место в отечественной литературе и на особую высоту, делая необходимым, обязательным чтением для тех, кто в свое время довольствовался "Хождением по мукам" А.Толстого или «Разгромом» А.Фадеева.