Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - [116]
.
«Я много отдала бы за возможность принести Вам цветы в палату, если бы я могла облегчить Ваши муки!.. Охотнее всего я села бы в ближайший самолет и полетела в Москву», — призналась Рената в письме от 13 апреля 1958 года. В этом письме она сокрушается по поводу незнания русского языка и решается на признание в том, почему она тоскует по личности, способной стать для нее примером. Не для подражания в творчестве, хотя, может быть, отчасти и для этого, но в первую очередь для понимания ее писательских опытов. «Женщина не может обойтись без признания со стороны мужчины, без такого признания ее попытки останутся частным высказыванием, которое никогда не может стать искусством».
С этим письмом она посылает свое стихотворение «Ангел», на которое Пастернак откликнулся уже 4 мая. Правда, это была лишь открытка, но содержание послания так окрылило Ренату, что она посылает ему свои 20 «Сонетов к смерти», написанных в 1954 году на смерть своего друга, знаменитого дирижера Вильгельма Фуртвенглера, с просьбой оценить их. Она понимала несовершенство своих сочинений, но надеялась, что Пастернак ответит осторожными словами. Иной критики, по ее собственному признанию, она бы не вынесла. В ответном письме на открытку Пастернака Рената пишет о своих занятиях музыкой в Берлине и Вене, о своей прежней жизни, когда в течение 20 лет с ней рядом был Вильгельм Фуртвенглер, о той работе, которую ей приходилось делать[368].
После получения открытки с ответом на «Ангела» ее будни совершенно переменились. По собственному признанию Ренаты, она «в первый раз в жизни переживала чудо встречи с поэтом в своем стихотворении». Ей все еще не верилось, что такой отклик — этот подарок от Пастернака — последовал только после двух ее писем!
«Фрау Рената, милый друг, Ваш дивный „Ангел“ стоит передо мной, весь в звуках Вашего милого голоса; я счастлив, что мой чудный новый друг так талантливо торжествует надо мной победу. <…> Мне кажется, Вы подошли к порогу моей жизни и намерены благосклонно переступить его», — писал ей Пастернак. Он был готов познакомить ее с двумя или тремя его лучшими подругами и помощницами из своего окружения, называя их ближайшими и достойными соседками Ренаты. А Рената в ожидании ответа на свое пространное письмо боялась, что такая реакция большого поэта — случайность, краткий проблеск, который исчезнет.
29 мая приходит открытка с отзывом на «Сонеты». Отмечая «лишь осуществленное, наивысшее и достигнутое», Пастернак писал: «Очень, очень хорошо, очень волнующе, родственно. Меня преследовало чувство совершенной по отношению к Вам бестактности, неуместного моего покровительственного тона. Я должен был угадать в Вас профессиональную писательницу».
Несмотря на высокую оценку из уст Пастернака, у Ренаты появилась тоска «по живой теплоте его первых писем». В июне Пастернак обращается к ней с просьбой быть посредницей в деле, касающемся гетевского «Фауста» и «Музея Фауста» в Книтлингене[369]. Он просит просмотреть несколько страниц текста, опасаясь за свой немецкий язык.
Опасения оказались напрасными. «И я просто должна была ему сказать, насколько захватила меня статья, в которой он скупыми словами, ясно и четко обрисовал замысел всей[370] книги. Замысел, который мне, немке, стал ясен лишь постепенно, из разговоров с моим отцом и в результате работы с литературой о Гете», — признавалась потрясенная Рената Швейцер.
Она осознала, что этот гениальный человек, способный так глубоко проникнуть в психику и язык другого народа, имел возможность общения с внешним миром лишь «через решетку клетки». Уже вскоре Рената озадачивает Пастернака своим намерением приехать в Переделкино, на что поэт просит ее отложить посещение на год, подробно изложив ряд причин[371].
Несомненно, расстояние и политические моменты тех лет вмешивались в ход этой переписки. Так, некоторые письма терялись, какие-то так долго были в пути, что возникали и небольшие недоразумения. Так получилось с переходом на «ты», когда Пастернаку показалось, что Рената форсирует их отношения. Его фраза «с напрашивающимся уже порывом к переходу на „ты“ подождем до третьего заболевания»[372] привела Ренату, по ее собственному признанию, в смятение. Она стала серьезно искать причину такой реакции Пастернака, стала анализировать свои письма, посчитала необходимым объясниться[373]. Рената пишет Пастернаку:
Только в чем дело с «ты», я не совсем понимаю. Мне ведь совершенно не важно, говорите ли Вы мне ты, Вы или он. Кроме того, я принадлежу к числу людей, не выносящих насилия (в особенности в области чувства) и не могу требовать того, чего сама бы не потерпела. Если судьба пожелает и мы скоро встретимся, то не раньше как в минуту этой встречи обнаружится, действительно ли я могу быть для Вас «сильнодействующим спасительным источником»!.. я ведь знаю, какая ничтожная мелочь может иной раз разрушить большую иллюзию, а поэтому, Борис, из чувства самосохранения я должна все продумать и быть ко всему готовой.
Пастернак, несомненно, был ей благодарен за то, что не ошибся: она оказалась не только умным, но и добрым другом. После кратких слов объяснения Рената перешла к вопросам, касающихся духовных сфер
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.