Ланарк: Жизнь в четырех книгах - [221]

— Неужели ты — Рима?

Она отозвалась со смехом:

— Не узнавать меня — твоя давняя привычка. Ты постарел, Ланарк, но я тебя узнала сразу.

Ланарк улыбнулся:

— Ты растолстела.

— Она беременна, — буркнул Александр. — В ее-то возрасте.

— Мой возраст тебе не известен, — резко бросила Рима и добавила: — Прости, Ланарк, что не могу познакомить тебя с Хорэсом: он отказывается с тобой встречаться. Временами он ведет себя как полный идиот.

— Кто такой Хорэс?

Александр угрюмо вставил:

— Тот, кто не хочет с тобой встречаться. Чертов радиооператор к тому же.

Ланарк встал. Вибрация почвы перешла в сильные, едва ли не слышные биения, и Рима напряженным голосом попросила:

— Не говори гадостей, Алекс, мне страшно.

Биения прекратились. В безмерной неподвижности горячий воздух обжигал кожу. Ланарк почувствовал такую тяжесть, что рухнул на колени, потом такую легкость, что взлетел в воздух. Приземлился он не там, где рассчитывал. Он лежал, прислушиваясь к грохоту и крикам, разглядывая склонившуюся к нему освещенную верхушку обелиска и ожидая, что она обломится или упадет целиком. Снова тяжесть, и снова легкость, но на этот раз от земли оторвался только затылок, а затем со стуком шлепнулся обратно, отчего Ланарка слегка оглушило. Вновь он увидел обелиск стоящим абсолютно прямо и сияющим ослепительным блеском.

— Пожалуйста, скажите, что происходит, — попросила Рима.

Она лежала на земле, свернувшись калачиком и прикрыв глаза руками. Все остальные тоже лежали на земле, за исключением Александра, который стоял на коленях у радиоприемника и с серьезным видом крутил ручки.

— Земля вернулась в горизонтальное положение, — ответил Ланарк, поднимаясь на ноги, — и по ней распространяется огонь.

— Это ужасно?

— Это прекрасно. И всеохватно. Тебе стоит взглянуть.

За горевшим зданием тянулась широкая полоса ярко-красного света, куда вторгались клубы пыли от рухнувших и рушившихся крыш. Другого освещения не было.

— Сперва огонь, потом воды! — возликовал Ланарк. — Что ж, у меня была интересная жизнь.

— Как всегда, думает только о себе! — взвизгнула Рима.

— Тише, я пытаюсь связаться с Управлением обороны! — бросил Александр.

— Оборонять уже нечего, я слышу шум воды, — отозвался Ланарк.

Отдаленный шум ветра сопровождался слабыми криками. Хромая, Ланарк пробрался между двумя монументами к краю косогора, уцепился за ветку боярышника и жадно уставился вниз.

Воздух освежило холодное дуновение. Шум нарастал, вздымался волнами, булькал; по нижней дороге между некрополем и собором заструилась белая пена, за ней — рябь и стремительные волны, над которыми с жалобными криками носились, камнем падая вниз, чайки. Мысленным взором он проследил поток обратно, к реке, откуда он вытекал, полноводной реке, разливавшейся как океан. Щеки Ланарка коснулось что-то, колеблемое ветром: черная ветка с острыми почками, розовыми и серо-зелеными. Краски вокруг как будто сделались светлее, хотя зарево над крышами потухло, сменившись бледным серебром с нежно-розовыми прожилками. Горизонт был отмечен длинной серебряной полосой. Размытые очертания крыш на его фоне приобрели четкость. Разрушенных зданий оказалось меньше, чем ожидал Ланарк. Тусклое скопление облаков за ними обратилось яркими холмами, покатыми, а вовсе не обступившими город стеной; к отдаленным вересковым вершинам устремлялись, сменяя друг друга, полосы пашни и леса, разделенные жемчужно-серыми опушками. Ветер разорвал мрак над головой, и он сделался тучами, меж которых проглядывала голубизна. Оглядевшись, Ланарк увидел выкатывавшийся из-за лаврового деревца золотой шар солнца, мерцание света, пляску воздуха среди подвижных листьев. Опьяненный пространством, он поворачивался то туда, то сюда, напряженно следя с широко открытым ртом, как свет создавал краски, облака, расстояния и плотные предметы, которые можно тронуть рукой. Среди этой игры света горящие здания представлялись мелкими очажками огня, которые скоро потухнут. Разве что с легким разочарованием он наблюдал, как поток утекает обратно по уклону дороги.

Сзади к нему подошла Рима и произнесла насмешливо:

— Опять попал пальцем в небо.

Кивнув, Ланарк спросил со вздохом:

— Рима, ты когда-нибудь меня любила?

Она рассмеялась, обняла его и поцеловала в щеку:

— Конечно, даже когда ты на каждом шагу надо мной издевался. Опять стреляют.

Они немного постояли, прислушиваясь к щелканью и треску. Рима проговорила:

— Алекса вызвало Управление обороны. Дело очень срочное, но он пообещал, что вернется к тебе, как только сможет. Оставайся здесь и не беспокойся, если придется долго ждать.

— Хорошо.

— Прости, что не могу взять тебя с собой, но Хорэс временами ведет себя как полный идиот. С чего бы такому молодому человеку ревновать меня к тебе?

— Не знаю.

Она рассмеялась, чмокнула Ланарка в щеку и ушла.

Немного погодя он вернулся, прихрамывая, на площадку между монументами и снова сел на краешек гранитной плиты. Он устал и продрог, но ничего не имел против того, чтобы ждать. Вокруг никого не было, но вскоре послышался скрип гравия. К Ланарку приближался некто в черно-белых одеждах, держа в руках камергерский жезл с серебряным набалдашником. Ланарку не удавалось опознать лицо под париком: иногда ему вспоминался Манро, иногда Глопи. Он спросил: