Ланарк: Жизнь в четырех книгах - [171]

— Тогда вы должны быть занесены в реестр профессионалов.

— А?.. Как?

— Ступайте вниз, на третий этаж.

Ланарк вернулся к лифту и только в кабине окончательно проснулся. Он спросил себя, все ли конторы в этом здании пропитаны той же мертвящей атмосферой.

Однако на третьем этаже дела обстояли иначе. Пол был покрыт мягким зеленым ковром. Посетителей ждали удобные низкие кресла у круглых стеклянных столиков, на которых были разбросаны журналы, но воспользоваться ими было некому. Стойки тоже отсутствовали. С клиентами беседовали мужчины и женщины, чересчур элегантные для клерков, и сидели они за просторно расставленными столами, которые разделяли подставки с цветочными горшками. Администратор, молодая девушка, направила Ланарка к столу женщины чуть старше. Та подтолкнула к нему пакет с ярлыком: «ГОЛУБОЙ ЯД».

— Садитесь, пожалуйста. Вдыхаете этот яд?

— Нет, спасибо.

— Мудро с вашей стороны. Расскажите о себе.

Они немного поговорили. Женщина вытаращила глаза.

— Вы в самом деле работали с Озенфантом? Потрясающе! Расскажите, что он за человек? То есть в частной жизни.

— Чересчур много ест и плохой музыкант.

Женщина хихикнула, словно услышала нечто умное и скандальное, потом сказала:

— Я на минутку вас покину. Мне пришла в голову довольно неплохая мысль.

Вернулась она со словами:

— Нам везет… мистер Гилкрист может принять вас прямо сейчас.

Пока они лавировали между столами, женщина шепнула:

— Строго между нами: думаю, мистер Гилкрист очень хочет с вами встретиться. Также и мистер Петтигрю, хотя он, конечно, этого не выдает. Мистер Петтигрю вам непременно понравится: он такой жуткий циник.

Женщина довела Ланарка до конторы, но дальше с ним не пошла.

Ланарк вошел в контору, где стояли три стола: два рабочих и один обычный, в углу, — за ним печатала секретарша. У края ближайшего стола сидел высокий лысый мужчина и разговаривал по телефону. Он встретил Ланарка улыбкой и указал на кресло, продолжая говорить:

— Он, должно быть, страдает folie de grandeur.[14] Провосты служат буферами между нами и избирателями; им не положено что-либо делать. Но, разумеется, никому не хочется бунта.

Плотный мужчина, сидевший за задним столом, откинулся на спинку стула и стал посасывать трубку. Ланарк видел через окно подсвеченную прожекторами крышу здания на той стороне площади. Купол в одном ее конце был увенчан блестящим флюгером в форме галеона. Высокий мужчина положил трубку и произнес:

— Так-так. Меня зовут Гилкрист. Очень рад с вами познакомиться.

Они обменялись рукопожатием, и Ланарк заметил у Гилкриста на лбу отметку совета. Усевшись с Ланарком за журнальный столик, Гилкрист заговорил:

— Думаю, кофе нам не помешает. Черный или со сливками? Позаботьтесь, мисс Мейхин. Слышал, вы ищете работу, Ланарк.

— Да.

— Но какого рода — пока не знаете.

— Правильно. Меня больше интересует размер жалованья.

— Вы хотели бы работать здесь?

Ланарк обвел взглядом комнату. Секретарша возилась с кофеваркой, водруженной на шкаф для бумаг. Сидевший за другим столом мужчина с крупным печальным лицом подмигивал Ланарку, не меняя выражения. Ланарк отозвался:

— Над этим предложением стоит подумать.

— Хорошо. Вы говорили о жалованье. К сожалению, у нас это больной вопрос. Как нам выплачивать установленную сумму каждый месяц или год, если мы не умеем считать даже минуты и часы? Пока совет не пришлет нам давно обещанные децимальные часы, Унтанк принадлежит практически к интеркалендарной зоне. Сейчас он держится силой привычки. Не правилами, не планом, а привычкой. Как держать размер при помощи эластичной рулетки?

Ланарк нетерпеливо тряхнул головой:

— Мне нужно кормить семью. Что вы можете мне предложить?

— Кредит. Наш персонал получает кредитные карты «Квантума». От них куда больше проку, чем от денег.

— Смогу я снять удобный дом для троих?

— Запросто. Можете даже купить дом. Энергия, чтобы за него уплатить, будет удержана из вашего будущего.

— Тогда я охотно стану здесь работать.

— Я должен ознакомить вас с вашими обязанностями.

— Нет необходимости. Я буду делать все, что укажут. Гилкрист с улыбкой покачал головой:

— Социальное невежество считается добродетелью только у рабочего класса. Мы, профессионалы, должны понимать, как действует организм в целом. Это наше бремя, но и наша гордость. За то нам и платят больше, чем другим.

— Ерунда! — воскликнул крепыш за другим столом. — Кто в этом здании понимает организм в целом? Вы, да я, да, возможно, старуха наверху, а все остальные забыли. Им объясняли, но они забыли.

— Петтигрю — циник, — рассмеялся Гилкрист.

— Обаятельный циник, — пробормотал Петтигрю. — Прошу это помнить. Петтигрю — циник, который всех обаял.

Секретарша водрузила на стол поднос с кофейными принадлежностями. Гилкрист отнес свою чашку к окну, сел на подоконник и произнес тоном оракула:

— Занятость. Стабильность. Среда. Три обязанности, но, если разобраться, понимаешь, что одна. Занятость обеспечивает стабильность. Стабильность позволяет улучшать среду. Улучшенная среда — условие занятости. Змея кусает свой хвост. Нет первой задачи, и нет последней. Это огромное здание — центр всех центров, башня благосостояния — стоит затем, чтобы обеспечивать полную занятость, разумную стабильность и удовлетворительную среду.