Лампада - [10]

- Ха! - говорит.

Машина вильнула. Он в другую сторону - ха! И все, главное, смеются, типа “о, как здорово, шутник…” - а я-то чувствую, что нас уже юзом ведет. Там еще под горку и поворотик, и то ли у “москвича” этого были задние ведущие, то ли он притормозил не так, в общем, машина управление потеряла. Хорошо, скорость небольшая и дорога пустая была, ну, только метрах в 150 какой-то трактор перся. С большими колесами такой, “Беларусь”. Ну, дорога-то в снегу прочищена, мы крутанулись разок и, уткнувшись носом в сугроб, остановились. Я говорю: ты что, мудак?! Тоже доехать что-то мешает? Он, кстати, даже не огрызнулся. Испугался, что ли? Странное у него какое-то было лицо - я только в профиль смотрел - он почти улыбался. Мазохист.

Конечно, что говорить, всем нам (вообще всем) стоило съездить в этот монастырь, немного помолиться. Пусть даже толком не зная слова.

Ну, обратно-то не колбасились - доехать надо было. Ближе к Москве снег пошел гуще. Физик нервничал, периодически останавливался, открывал окно, протирал переднее стекло обычной тряпкой, офицер в этот момент отворачивался и запахивал поплотнее свою куртку. Вообще, я думал, не довезем, ветер задует, но вы удивитесь - довезли! Забегу вперед: когда въехали в Москву, офицер был очень довольный - улыбался во весь рот… Еще у нас с приятелем (на нервной почве, видимо) возник какой-то странный спор - ни за что не догадаетесь о чем. О католичестве. Я же говорю, это больная тема.

Началось с того, что приятель сказал, что этот монастырь в некотором смысле крепость, и я, в общем, согласился.

- Ну, не крепость, - сказал я, - скорее остров (про корабль я решил на всякий случай промолчать), - а потом зачем-то сказал ему, что, мол, не понимаю, почему отец Михаил так нервно говорил о католиках. Было такое ощущение, что это прямо враги какие-то. Почему? Это ведь тоже христиане. Вот про мусульман он совсем ничего не говорил, а ведь это вроде другая вера. К тому же они очень воинственные…

Тут приятель напрягся и сказал:

- Правильно… Католицизм - это, - он чуть помедлил, - ересь. А ересь, - он опять помедлил, - это даже хуже атеизма и иноверия. - И стал мне объяснять, почему католицизм ересь, но я уже не помню, что именно он говорил, а может, он плохо объяснял, потому что было плохо видно, темнело, а ему надо было следить за дорогой, которая сделалась уже совсем московской - в несколько рядов, снег вокруг пожелтел, и стал грязным, и все как-то не просто ехали себе и ехали, как это бывает вдали от городов, а куда-то сосредоточенно мчались, торопясь, перестраиваясь из ряда в ряд и обгоняя друг друга.

Главное, забавно, я почему-то чувствовал, что не надо его спрашивать про католиков, но все равно спросил - вы уже знаете, есть у меня такая странная особенность - знаю, что не надо что-то делать (спрашивать, например), а все равно делаю (спрашиваю)…

А еще он сказал в конце, что католики, чтобы привлечь народ, занимаются популяризацией религии, делают что-то вроде журнала “Наука и жизнь”, а это неправильно, смысл уходит. Тогда я подумал: почему? А недавно смотрел один фильм, и там было показано богослужение где-то в Мексике - толпа народу, электронный орган, огромный храм, вверху огромная фигура Христа, вся в разноцветных лампочках… И я подумал: может, и правда - не надо так. Было какое-то коллективное… в этом… не найду слово.

Хотя с другой стороны, знаете, всегда, когда народу много, ощущение возникает такое… сложное. Вот у нас, когда на Рождество или Пасху камера скользит по лицам в храме Христа Спасителя и на переднем плане видно начальство с постными физиями размера семь на восемь, со свечками в руках - тоже иногда возникает какое-то, мягко говоря, совершенно непраздничное и непросветленное ощущение. Даже если не думать, что начальству-то, поди, есть в чем покаяться или просто о чем подумать в церкви, и не на отдельной трибуне недалеко от Царских Врат, а где-нибудь в середине толпы прихожан, а может быть, и позади всех. Ничему не научились или все забыли за 80 лет советской власти. При царе, посмотрите старую кинохронику, священники тоже все кадилом на генералов махали… Но этого я приятелю говорить не стал. Чтобы не расстраивать его.

Да… В общем, странный какой-то разговор вышел. Но потом физик очень хорошо пошутил, я не помню уже на какую тему, как-то очень хорошо, он же неглупый человек, и вроде ощущение сгладилось. Я вообще его люблю за пусть иногда наивное, но стремление - и не к успеху, не к деньгам, как у всех, а к какой-то настоящности… Хотя он современный человек. И когда мы вылезали у метро “Юго-Западная”, мы были очень благодарны ему, то есть “благодарны” - это не то слово, мы обнялись, и с офицером тоже, и я долго жал ему руку. Хотя, кстати, и вылезали скорей-скорей, стараясь не открывать широко дверь, чтобы ветер не попал в салон.

И когда мы с женой стояли в вестибюле метро “Юго-Западная”, у нас было такое странное ощущение, что мы вернулись из долгого-долгого отпуска, и ощущение - вы не поверите или посмеетесь - какой-то чистоты, промытости взгляда, что ли, хотелось всем улыбаться, и у меня вертится слово “баня”, хотя какая “баня”, кто в бане-то был, при чем здесь это? И дня три-четыре, а то и неделю это ощущение чистоты держалось, представляете? Потом прошло.