Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами - [4]

* * *

Я верил в золото всерьез – это было похоже на любовь. В те дни все выглядело элементарно: на моей стороне был многовековой опыт человечества. За меня был, в конце концов, сам доллар – не зря ведь Америка отказалась в свое время от золотого стандарта. Золоту полагалось расти бесконечно – такова в те дни была мэйнстримная мудрость, и я верил в нее вместе со всеми. И потом, я просто любил блеск этого металла, приятную визуальную тяжесть его брусков, повторяющиеся девятки на полированной желтой поверхности…

Я стал классическим примером того, что называется «Gold Bug» – инвестором, верящим только в золото. Я знал, конечно, это выражение, и оно мне нравилось. Я иногда вспоминал с усмешкой бронзовика-альбиноса, стукнувшего меня в детстве по голове – и видел теперь в этом своего рода знамение.

Я даже сделал на спине тату – большущего золотого жука (художник составил его из красных, зеленых и желтых блесток на темном фоне – и получилось вполне прилично, хотя моему любовнику Артуру всегда мерещилось, что это голова дракона). Под жуком было готическое слово:

XAUBUG

И еще у меня было кольцо с большим золотым скарабеем – мне казалось, что это в точности тот самый жук, который навестил меня в детстве, а прежде водил знакомство с Эдгаром По. Я носил его на большом пальце – словно XAUBUG присел на мою руку отдохнуть.

Я понимал термин «тотем» лучше любого антрополога. Золотым жуком был я сам. Я уверенно полз вперед и вверх по графику, давя своим тяжким желтым телом смешные бумажные валютки. Если вы посмотрите на кривую цены золота за последние двадцать лет, вы увидите длинный крутой подъем, начавшийся вместе с новым миллениумом. Вот именно по нему я и карабкался к вершинам, гордо озирая пораженный кризисом мир.

Тогда казалось, что это навсегда – и меняться будет только наклон графика. Так писали серьезные эксперты, с ними соглашались обозреватели… И я верил этому постоянно звучащему в финансовой прессе хору Серьезных Голосов. А потом…

* * *

Собственно, все видно на графике.

Золото дошло до 1900 долларов за унцию – и стало прыгать вверх-вниз. Протрубила труба Сороса – шептались, что через него делает свои объявления Картель. Золото, сказал он, плохая инвестиция. Никто сперва не поверил. И тут начались гигантские сбросы бумажного золота на «Комексе».

Говорили, что из XAU выходят ETF’ы[5] – но точно никто ничего не знал. Никто пока не понимал, кто за этим стоит, Картель или Спекуляторы (я специально не пользуюсь словом «спекулянты», чтобы обремененный советским опытом читатель не подумал, будто я говорю о чем-то ему понятном; если коротко, в финансовом мире Картель – это боги, Спекуляторы – это титаны).

Конспирология расцветала. Вообще, все золотые жуки – естественные конспирологи. Это родовое, как две черные точки на спине скарабея у Эдгара По.

Те, кто боялся произнести слово «Картель» (я имею в виду западных финансовых журналистов), говорили, что ФРС начала третий раунд количественного смягчения, чтобы помочь Обаме попасть на второй срок – по статистике кандидат правящей партии практически никогда не может переизбраться, если фондовый рынок падает. А как только биржу накачали дешевыми деньгами, акции пошли вверх – и инвесторы стали перебрасывать свои деньги из золота на фондовый рынок, чтобы заработать на ралли… Не знаю. По-моему, сказать «работал Картель» (yes, we can!) – это то же самое, только короче.

В общем, версий существовало множество, скачки вниз были такими быстрыми и мощными, а надежда отыграть потерянное такой сильной, что вместе со многими я не успел выйти из XAU вовремя и потерял деньги. Надо было продавать, а я медлил и медлил… Ответственность за промедление была на мне. Золото прыгало между 1900 и 1600 долларами за унцию достаточно долго, и все надеялись на реванш – а потом его вдруг очень быстро обвалили до 1200. Как вскоре выяснилось, и это не было пределом.

Все было бы ничего, будь деньги моими. Но я потерял очень большую сумму чужих.

ОЧЕНЬ.

В прямом физическом смысле никто не лишился ничего – у клиента осталось его золото. В банковском сейфе в Монако сохранилось все до последнего брусочка. Но стоило оно теперь на тридцать процентов меньше.

Специфику своей работы я раскрывать не буду – подобные схемы действуют до сих пор. Суть дела была такой, что предъявить мне формальные претензии было трудно – прямых распоряжений о продаже ко мне не поступало. Но в нашей стране, как известно, работают не с документами, а с людьми.

Я потерял деньги не какого-то подмосковного депутата, а генерала ФСБ Капустина. Это объяснил мне партнер, вместе с которым мы вели дела.

Клиенты пришли с его стороны, и у него было три версии происходящего. По одной из них, чекистов сильно напугал один из их экономических консультантов («экономист хэ», как выразился партнер, имея в виду не то фамилию, не то сокращенный эпитет), обещавший скорый и необратимый крах доллара. По другой версии, это были не личные средства Капустина, а чекистский общак или вообще какой-то секретный фонд. По третьей – проводилась спецоперация, где нас использовали втемную.

Но сам я предполагал, что дело в другом.