Лампа для Медузы - [5]

Диктис выпятил нижнюю губу и покачал головой.

— Оракулы — это одно. Мускулы — совсем другое. Пусть кто-нибудь попробует мне сказать, что этот слабак намерен расправиться с чудовищем, которое приводит в ужас самых отчаянных смельчаков и даже других чудовищ — какой бы мощью те ни обладали. Да ты посмотри на него — он уже трясется от страха!

Это не вполне соответствовало действительности. Перси просто продрог, стоя в чем мать родила на продуваемом ветрами склоне холма. Кроме того, сказалась эмоциональная реакция на то, что ему только что пришлось пережить. Беспокойство его росло по мере того, как местные жители обсуждали его возможности в качестве убийцы Горгоны. Фраза сорвалась у него с языка лишь как средство на какое-то время отвлечь Диктиса; теперь, похоже, их мысли занимала лишь эта тема. Чудовище, приводящее в ужас людей и богов!

Он с тоской подумал о том, как несколько минут назад плыл по кишащему змеями морю в протекающей ванне. О беззаботное, счастливое время!

— Его имя даже не Персей, — спорил Диктис. — Персиэсус или что-то в этом роде. Ты же не хочешь сказать, что эта грязная образина станет самым знаменитым героем нашего времени?

Агесилай убежденно кивнул.

— Конечно, станет! Что касается имени, то я думаю, оно отличается не сильно. Иногда оракул путает имена. Но вот сундук, в котором, как сказал оракул, явится Персей со своей матерью Данаей, после того как Акриз, царь Аргоса, бросит их в море.

— Да, но оракул говорил о младенце Персее, — вмешался другой человек в набедренной повязке. — Разве не так?

— Ну и что же, — уклонился от ответа Агесилай. — Иногда оракул путает и возраст. — Старик, похоже, уже сомневался в надежности оракула в любой области.

Перси обнаружил, что симпатизирует ему. Агесилай явно защищал его, но Перси не был уверен в том, что будет хуже — если старик выиграет или проиграет.

Диктис быстро прекратил спор.

— Если Акриз, царь Аргоса, по словам оракула, бросил в сундуке Персея и его мать в море — где в таком случае Даная? И еще одно, Агесилай. Аргос находится там. — Он показал украшенной браслетами рукой. — На северо-западе. Этот парень появился с востока. Нет, это всего лишь самозванец, который пытается воспользоваться пророчеством. А я не люблю самозванцев.

Диктис наклонился и поднял с земли веревку, с помощью которой несколько человек чинили дыры в сети. Прежде чем Перси успел произнести хоть одно слово протеста, он был ловко сбит с ног, брошен на землю и мгновение спустя связан столь же тщательно, как дорогой рождественский подарок.

— Каково наказание за самозванство? — спросил Диктис Агесилая. Закончив упаковку, он снял колено со спины задыхающегося молодого человека и встал.

— За самозванство, — задумчиво сказал старик, все еще с хмурым выражением на лице, — наказание то же, что и за осквернение святынь. Варка на медленном огне. Собственно говоря, с тех пор как твой брат, царь Полидект, реформировал законодательство, практически любое преступление наказывается варкой на медленном огне. Твой брат утверждает, что так легче выносить приговоры — не надо помнить целый набор разнообразных наказаний.

— Вот почему мы зовем его Мудрый Царь Полидект, — воскликнул один из молодых людей, и все восторженно кивнули.

— Послушайте… — закричал было Перси, лежа на земле, но Диктис заткнул ему рот охапкой травы. Вместе с травой в рот попало достаточное количество земли, чтобы не дать ему произнести ни слова. Он задыхался, и ему не хватало сил, чтобы смотреть по сторонам, и еще меньше было сил, чтобы сопротивляться, когда двое мужчин привязали его к шесту и понесли вниз по очень неровному склону.

— Привет, Менон, — услышал он чей-то голос сквозь собственный кашель и чихание от дорожной пыли. — Куда вы его?

— Точно не знаю, — ответил тот, кто шел впереди. — Думаю, прямо в котел.

— Ничего себе! Преступность растет с каждой неделей!

К тому времени, когда Перси удалось наконец вытолкнуть остатки травы изо рта, они прошли через огромные ворота в каменной стене, и он увидел группу небольших, но удивительно аккуратных кирпичных домиков.

Шест, к которому он был привязан, положили на две стойки с развилками, прямо на главной площади городка. Перси повис на туго натянутых веревках, чувствуя, как кровь останавливается в жилах.

Вокруг собралась группа любопытных, мужчин и женщин, задававших вопросы двум его охранникам.

— Это то самое последнее чудовище, которое поймал Диктис? — поинтересовалась какая-то женщина. — Я не вижу в нем ничего необычного. — Она несколько раз ткнула пальцем в его обнаженное тело. — Вполне нормальный, я бы сказала.

— Мясо, — лаконично сказал один из охранников. — Отличное нежное мясо…

Перси начал извиваться и дергаться — насколько это было возможно в его туго связанном состоянии. Нет, подобное не могло случиться с ним — это было просто невозможно! Человек не может начать принимать ванну в новой квартире и вдруг очутиться в мире, где все, от воровства до убийства, наказывается путем…

«Я лучше не буду об этом думать, — пронеслось у него в мыслях. — Я знаю, что для меня все кончено».

Однако кое-что не подлежало сомнению. Каким-то образом он провалился в прошлое, которое никогда не существовало в действительности — во времена греческих мифов. Никогда не существовало? Возмущение морского змея было вполне реальным, так же как и веревки, которыми Перси был сейчас связан. И, как он подозревал, вполне реальным будет и наказание, если его сочтут виновным в самозванстве.