Ламентации - [80]

Роза встретилась с новой знакомой в ресторанчике «Сопротивление», приютившемся в подвале церкви у реки. Официанты помнили Розу и всегда расспрашивали, где она остановилась и как проводит время. Столики стояли в известняковых нишах, мерцали свечи, красные ковры устилали пол. Название ресторана взволновало миссис Причард, и она рассказала, что недалеко отсюда расстреляли героев антифашистского сопротивления. Затем бывшая медсестра одним глотком опустошила первый бокал кьянти.

— Итальянцы славятся кухней и вином, но не знают чувства меры, — предостерегла Роза.

— Жаль, — поддакнула миссис Причард. И, будто не уловив намека, долила вина в свой бокал.

— Сколько всего знают эти стены! — вздохнула Роза. — Сколько здесь рассказано секретов, сколько раскрыто тайн, миссис Причард!

— Пожалуйста, зовите меня Элис. Мы так хорошо понимаем друг друга! Вас зовут…

— Роза Пеннингтон.

— Раз уж речь зашла о тайнах, — начала миссис Причард, — мне кажется, мы уже встречались. — Она рассказала, кем работала до пенсии, и призналась, что видела Розу шестнадцать лет назад у постели ее дочери. — И с тех пор моя совесть неспокойна.

— Понимаю, — кивнула Роза, глядя, как миссис Причард покончила со вторым бокалом и налила третий, и думая: неужели все родезийцы пьют как лошади? — Вот что, милая моя, я не священник, исповеди не выслушиваю.

— Это не совсем исповедь.

— Вот и хорошо. — Роза глянула на часы. — Видите ли, Элис, не хотелось бы портить приятный вечер пошлыми признаниями.

Но миссис Причард, зажмурив глаза, чтобы не кружилась комната, твердо решила исполнить долг, как велел ей клочок бумаги с одним лишь словом «Ламент»; если ничто не помешает, она откроет правду и сбросит бремя — признается в единственной ошибке, совершенной за годы работы в больнице Милосердия.

— Шестнадцать лет назад у супругов по фамилии Ламент родился мальчик, — начала она, — но вскоре после рождения его похитила помешанная мать.

Роза была бы благодарна, а то и тронута до слез, если бы не вмешалась ее гордость. Как смеет чужая женщина так с ней откровенничать? Для чего она это рассказывает? Чтобы полюбоваться ее горем? Что ж, не доставим ей этого удовольствия!

— Через несколько часов она вместе с мужем и похищенным ребенком разбилась на машине. Доктор, не послушав меня, убедил мать погибшего малыша взять себе ребенка похитительницы, без официального усыновления.

Когда миссис Причард закончила рассказ, на душе у нее полегчало. Она открыла глаза и, к своему изумлению, никого не увидела за столом.

Телячья отбивная Розы осталась недоеденной, вилка и нож валялись рядом, сумочку она забрала.

В ожидании своей спутницы миссис Причард взяла со стола картонный пакетик с бумажными спичками и сунула в карман. Через несколько минут, когда стало ясно, что Роза не вернется, ей сделалось одиноко. Миссис Причард оплатила счет (чистая совесть дороже денег), застегнула сумочку и вышла на улицу, навстречу флорентийскому вечеру.

Сжимая в руке выцветшую открытку, она направилась к Понте-Веккьо, мосту влюбленных и патриотов, чтобы увидеть его на закате — как в рассказах ее любимого мужа.

Мост и впрямь оказался чудом! Мимо ювелирных магазинчиков проходили влюбленные пары, и прощальные лучи солнца окружали их лица неземным сиянием. Лучшего места для влюбленных не сыскать! Ей вспомнились слова мужа: «На мостовую пролилась кровь героев Сопротивления, и камни по сей день остались ржаво-красными». «Ах, Венейбл, — думала миссис Причард, — жаль, что тебя здесь нет!» Видят ли вдовы и вдовцы на мосту призраки любимых? У миссис Причард закружилась голова, и ей почудилось, что она здесь больше не одна. Она перегнулась через ограду, чтобы лучше видеть реку, а голос Венейбла нашептывал ей в ухо: «Пылкие влюбленные прыгали с моста, взявшись за руки, чтобы вовек не расставаться…» То ли всему виной было кьянти, то ли голос мужа, но миссис Причард вдруг явилось простое и безотказное средство от одиночества.

Все утро Роза сердилась на новую знакомую. Если ее внук — приемыш, для чего трезвонить об этом? Но самое обидное, что Джулия скрыла это от нее. Зато теперь многое встало на свои места.

Роза отправилась на экскурсию в кафедральный собор. Туристы гуськом поднимались под самый купол. Роза выглянула в одно из окошек и залюбовалась Флоренцией, одинаковыми черепичными крышами. Какой чудесный город! Всюду чистота и порядок! Вдруг она задумалась, не таит ли Джулия на нее обиду. Острое чувство вины кольнуло сердце, и Роза невольно ухватилась за железный поручень.

— Мадам, вам плохо? — спросил шедший сзади американец в круглой шляпе и темных очках.

— Нет, все хорошо, спасибо, — ответила Роза. Сжимая побелевшими пальцами поручень, она двинулась дальше.

Мысль об обиде Джулии не отпускала. Роза вспомнила, как спустя пять лет после ее развода, когда Джулия преподавала в Ладлоу, дочери позвонил друг Адама и сообщил, что отец покончил с собой на охоте. Отослав своего помощника по делам, он выстрелил себе в голову из дробовика, привязав к спусковому крючку проволоку. В записке он просил Розу сообщить о его смерти Джулии. Розу охватило не горе, а злость на бывшего мужа. Она решила не звонить дочери, пока не успокоится. Подождала неделю, а Джулия тем временем узнала новость от безутешной домработницы Адама. Роза совершила ужасную ошибку — второй раз утаила от Джулии важное событие.