Лакуна - [66]

— Иди к черту.

Когда наконец над черепичными крышами и пальмами Сан-Хуан-Теотиуакана замаячили вершины пирамид, учительница и ученик вздохнули с облегчением. Археологический памятник из-за раскопок был закрыт; бригада ушла на обед. Повсюду валялись их лопатки и тетради. Дожидаясь возвращения Гамио, Фрида решила забраться на вершину пирамиды Солнца, чтобы сверху осмотреть окрестности. Подъем длился полчаса: лестница оказалась крутая и со множеством ступенек (двести двадцать восемь, если быть точным). Фрида втаскивала больную ногу на очередную ступеньку, осыпая их градом проклятий: cuarenta-y-dos-chingada, cuarenta-y-tres-chingada[161]. Попадались такие высокие, что приходилось буквально карабкаться на четвереньках, однако от помощи Фрида неизменно отказывалась. «Может, я и калека, но пока еще жива, — фыркала она. — Вот если у меня остановится сердце, тогда ладно, отнесешь тело вниз». Все еще злилась из-за урока вождения.

От вида с вершины захватывало дух: внизу открылись геометрические формы древнего города, а за ними — цепь черных вулканов. Казалось, пирамиды застывшей лавы вздымаются прямо из земли, а не выстроены на ней. А спустя полчаса, стоя на помосте на центральной площади, мы, оглянувшись на пирамиду Солнца, ясно увидели то, что Фрида назвала «шуткой древних». Контуры пирамиды — лестницы, парапеты, скругленная вершина — точь-в-точь повторяли форму высящегося за ней вулкана. Гигантский монумент, подражающий горе.

— Они так подшутили. Над Господом Богом, — заявила Фрида и уселась на пыльной площади, чтобы сделать набросок пирамиды и вулкана.

— Может, и так. Но за этой шуткой стоят годы подготовки и адский труд. Наверняка на строительстве умирали люди. Зачем расставаться с жизнью лишь для того, чтобы подшутить над Богом?

Фрида держала во рту запасной карандаш и ничего не ответила — даже глаз не подняла от эскиза.

У вернувшегося наконец доктора Гамио оказалась масса предположений на этот счет. Люди хотели прославиться. Трудились изо всех сил, чтобы оставить след в веках. Подобие считалось священным и было необходимо, как хлеб и вода. Профессор проводил Фриду на раскопки, придерживая под локоть и то и дело выражая беспокойство, как бы сеньора не споткнулась о камень. На словах Гамио огорчился, что Диего не смог приехать, но на самом деле ему было все равно: как и все остальные, профессор был влюблен в Фриду.

Раскопки оказались открытыми: массовое захоронение, защищенное от солнца и непогоды временным жестяным навесом. Спускаешься на несколько грязных ступенек — и вот они, скелеты людей, лежат рядком, точно рыбы в банке; узкие желтоватые кости чуть светлее красной земли, в которую их закопали. Отчего-то скелеты были идеально плоскими, точно их прогладили горячим утюгом. Глаз не сразу различил слои пыли, отделявшие останки от прочих вещей. На умерших были украшения, пережившие плоть; на костях болтались браслеты. Но самое странное, что на шее у каждого висело нечто вроде галстука или ожерелья из нижних челюстей человека, причем все зубы сохранились! Невозможно было отвести взгляд от этих странных зубчатых бусин, нанизанных на одну нить, которая свисала на то, что когда-то было грудью; такое украшение не надела бы даже Фрида. Профессор указал на зарубки на костях, как от ножа мясника: по его словам, это доказывало, что несчастных принесли в жертву богам.

По ногам тянул прохладный ветерок, от которого тряслась крыша. Вдалеке собиралась гроза, но этот ветер, казалось, дул из-под земли. Профессор это подтвердил: в раскопках обнаружились лавовые трубы, длинные пещеры, по которым некогда рекой текла расплавленная земля. Почва под древним городом вся пронизана ими.

— Вы хотите сказать, туннели? Как подводные пещеры на побережье?

Гамио пояснил, что порода другая, но формация та же. Боги велели древним искать выходы с Земли, и те их нашли здесь.

Профессор говорил и говорил, не выпуская локоть Фриды. Она затравленно озиралась; наконец Гамио отвлек какой-то студент-волонтер, и нам удалось улизнуть по Дороге Мертвых. Фрида предложила укрыться от палящего солнца древних булыжных мостовых на берегу речушки Сан-Хуан. Та почти пересохла — лишь тонкая струйка воды текла по дну поросшего травой оврага. Фрида расстелила скатерть в рощице старых перечных деревьев с узловатыми стволами; на склоняющихся к земле ветках, похожих на листья папоротника, пели птицы. Сеньора повалилась на землю и выпалила, отдуваясь:

— Слава богу, мы спасены! Я уж решила, что меня собираются принести в жертву. Уморить нудными историческими теориями, — с этими словами она принялась разбирать тяжелую корзину для пикника, которую захватила из дому.

— Интересно, зачем они делали бусы из человеческих челюстей?

Фрида коснулась собственного ожерелья из крупного нефрита — свадебного подарка Диего.

— Такая была мода, — заявила она. — Диего мне показывал похожие картинки. Большинство горожан не были ни достаточно знатны, ни богаты, чтобы собирать настоящие человеческие зубы; обычный простой народ. Поэтому они изготавливали фальшивые из кремня и вставляли в глиняные челюсти. — Она вынула из корзины бутылку вина, раскупорила и налила в два дорогих хрустальных бокала, которые едва ли стоило брать с собой в поездку, рискуя разбить. Но такова уж Фрида: любит, чтобы все было на высоте, а там хоть трава не расти.