Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного - [40]

— Неплохо было бы, — кивнул Клеарх. — Поклянись, что не причинишь вреда Лаис и мне, каковы ни были бы твои обиды на нее и на меня! Клянись именем своего дома, который падет, если ты окажешься клятвопреступником.

— Клянусь в этом именем своего дома, Зевсом, покровителем наших предков, и Афродитой, покровительницей Коринфа, — с достоинством ответил Артемидор. — А теперь позволь мне послать Мавсания готовиться в путь.

— Хорошо, — сказал Клеарх. — Я верю тебе. Иди. Мы будем ждать здесь.

Артемидор исчез в узком проходе, ведущем в глубь скал, а Клеарх стремительно заключил Лаис в объятия и покрыл ее лицо поцелуями.

— Я даже не подозревал, что чувство, которое влечет меня к тебе, настолько сильно, — признался он. — Когда я осознал, какая страшная опасность грозит тебе, когда представил, что больше никогда не увижу тебя, мне показалось, будто сердце вырывают из моей груди. Я потерял рассудок, оттого и вломился в дом Главка…

— Оказалось, тебя привела сюда Афродита, которая указала и мне этот путь, — ласково прошептала Лаис. — Она-то знает, что я ни в чем не повинна и должна спастись, чтобы найти и покарать убийцу Гелиодоры!

— Афродита, — пробормотал Клеарх, еще крепче прижав к себе Лаис, — она смотрит на нас сейчас. Она улыбается нам.

Лаис ощутила, как его руки скользнули под ее одежду.

— Лаис, если бы не случилось этой ужасной беды, в одну из будущих ночей ты стала бы моей, — бормотал Клеарх. — Ты уже звалась бы гетерой, и я мог бы обладать тобой, не опасаясь разгневать Афродиту тем, что покушаюсь на ее аулетриду. Но прежние правила рассыпались в прах там, на ступенях храма, когда тебя отправили в темницу кошмаров, когда тебе грозили смертью за то, чего ты не совершала. Я думаю, Афродита привела нас обоих сюда потому, что она благословляет нас. Она не покарает меня, если я возьму тебя сейчас, — напротив, она желает этого! Иначе мы не встретились бы здесь…

Шепот его обжигал щеки Лаис, его поцелуи прожигали ее кожу, а когда он впился в ее губы, у нее подогнулись ноги. Клеарх был вне себя от вожделения, и Лаис понимала, что, если воспротивится ему, он просто-напросто овладеет ею силой. Она не могла и не хотела оскорбить его отказом, и ее уступчивость была единственной ценой, которую она могла ему заплатить за его верность, преданность, за желание спасти ее во что бы то ни стало, рискуя и собой, и своим добрым именем, и отношениями с властями города. И она с готовностью легла на каменный пол пещеры, раскрывшись перед Клеархом.

Взрыв его страсти потряс Лаис, сила его желания была настолько велика, что зажгла и ее лоно. Страхи, горе, усталость, ощущение близкой смерти — все исчезло, все ушло, все оставило ее, и только жажда жизни владела ею в это мгновение — воплотившись в жажде соития с мужским телом, с мужской плотью. Прижимаясь к Клераху, дыша в унисон с ним, не ощущая жесткости каменного ложа, вся погрузившись в счастье плотской любви, Лаис крепко зажмурилась — и вдруг лицо Артемидора возникло перед ней — лицо Артемидора, который извергался в ее лоно, как тогда, ночью, в его тайной пещере. И бурное наслаждение накрыло ее, помрачая рассудок, а Клеарх содрогнулся, мучительно застонав:

— Лаис!..

Лаис же прикусила губу, чтобы не выдохнуть имя… Не его имя, другое…

С трудом переводя дыхание и еле-еле с трудом расцепив объятия, они, наконец, поднялись, обмениваясь усталыми поцелуями и смущенными взглядами насытившихся любовников. И ахнули в один голос, увидев Артемидора, какого-то особенно бледного в зеленоватом свечении фосфороса.

Он стоял, прислонившись к каменной стене, опираясь о нее, словно у него подкашивались ноги, и лицо его выражало неприкрытую ненависть.

— Ты сделал это, чтобы утолить свое вожделение или свою ревность, Клеарх? — пробормотал он. — Ты решил отомстить мне за то, что я на твоих глазах владел женщиной, о которой ты мог только мечтать? Ты хотел, чтобы я наблюдал за вашим соитием, как ты наблюдал за нашим?.. Ну что ж, могу одно сказать: ты вовремя взял с меня клятву не причинять вреда этой женщине и тебе! Я не смогу преступить этой клятвы, но это не уменьшит моей ненависти и презрения к тебе… И к ней!

На миг он прикрыл глаза рукой, а когда опустил ее, выражение его лица было совершенно спокойно. Так же спокойно звучал и голос:

— Нам пора идти. Лошади готовы!

Дорога в Мегару. Мегара, дом Дарея

Лаис в прошлом году уже проделала нелегкий путь из Коринфа в Афины и обратно, однако дорога в Мегару все же показалась ей несравненно трудней и опасней. Вообще расстояние между городами можно было преодолеть за одиннадцать часов пешего пути, но это если идти самой оживленной дорогой. Мавсанию же было предписано доставить Лаис пусть и трудным, но безопасным путем.

Безопасным, впрочем, этот путь можно было назвать только сгоряча.

Тропинка вилась, поднималась, опускалась, снова ползла вверх и кружила по бокам скалы, покрытой елями и мастиковыми деревьями. Снизу доносился резкий запах моря. Стоило покоситься вниз, и можно было разглядеть, как оно колышет водоросли; по водной глади были разбросаны крупные пятна свинцового цвета, словно продолговатые куски зеленого мрамора, а по ту сторону залива уходили в бесконечность линии гор. Шума моря почти не было слышно, и ощущение огромной высоты внушало ужас.