«Лахтак» - [4]
16 октября, преодолевая шторм в Баренцовом море, мы подошли к Новой Земле против пролива Маточкин Шар. Пройдя бухту Самойловича, мы чуть было не наскочили на камни у мыса Бараньего. С большими трудностями удалось разглядеть в тумане знак Пахтусова и войти в пролив, где мы нашли защиту от штормового ветра.
В проливе, в бухте Белужьей, шхуна стояла два дня. Когда ветер упал до пяти баллов, я поднял якорь и вышел в Карское море. Пришлось поторопиться, чтобы использовать последние короткие дни. Перед выходом в море я отдал якорь против радиостанции Маточкин Шар. На шхуну прибыл начальник геофизической обсерватории и сообщил, что никаких сведений о «Лахтаке» они не имеют. Из бухты Примета, где «Лахтак» высаживал зверобоев, недавно приезжал охотник. От него узнали, что «Лахтак» оставил Примету еще 7 сентября и больше не возвращался.
Выйдя в Карское море, я взял курс на ост, к острову Уединения. 19 октября утром встретили первую льдину. Погода стояла хорошая. Абсолютное отсутствие облаков и ветра. В первом часу дня пилот Бариль с бортмехаником Зеленцом вылетели на разведку льда. Ввиду того, что на самолете не было радио, я предложил им не удаляться от шхуны за пределы видимости. Но, очевидно, они не обратили внимания на мое предостережение и исчезли из виду.
Тем временем с норд-оста поднялся туман и через десять — пятнадцать минут окутал все вокруг.
Не более чем через два часа совсем стемнело. На протяжении всей долгой осенней ночи мы через каждые десять минут пускали со шхуны ракеты. Утро следующего дня было таким же туманным. Туман был такой густой, что с капитанского мостика нельзя было разглядеть, что делалось на носу или на корме. В конце того же дня подул зюйдовый ветер и начал сгонять туман. Обледенение моря доходило до шести-семи баллов. Я решил простоять на месте всю ночь, чтобы 21-го идти искать самолет № 6. Однако ночью начался шторм силою около девяти баллов, который погнал к северу шхуну вместе со льдами. Боясь быть затертым льдами, я взял курс на вест, к берегам Новой Земли. 23 октября шторм начал стихать, но ненадолго. На следующий день он снова разбушевался, достигая десяти баллов. К шторму присоединился мороз, и шхуна начала обледеневать от волн и брызг. На протяжении шести дней весь экипаж был на ногах. Как могли оббивали и обрубали лед на бортах, фальшбортах, полубаке и мачтах. Палубная и машинная команды работали с большой отвагой, несмотря на то что при тридцатипятиградусном размахе качки каждую минуту можно было поскользнуться и упасть в море. Привязывали себя к мачтам, бортовым поручням, кнехтам[7]паровой лебедки. Особенно отличились матросы Сосновый и Клаб, которые во время большого размаха качки по нескольку раз взлезали на мачты и оббивали лед на реях и самих мачтах. Машинист Рачок шесть суток не отходил от машины и на седьмые потерял сознание. Его пришлось поместить в судовой лазарет. Антенна обрывалась несколько раз, и у нас зачастую не было возможности сообщить о себе. 30 октября шторм стих. Льды прижали нас к Новой Земле. Воспользовавшись относительно спокойной погодой, я прошел по разводьям к бухте Примета, где и отдал якорь 1 ноября. Там я нашел отряд охотников и метеорологическую станцию. От них узнал, что на «Лахтаке» было два пассажира: научный работник гидролог Запара и охотник Юрий Вершомет. По моему совету 2 ноября охотники бухты Примета отправили две санные партии на розыски обломков «Лахтака» или его экипажа, а также самолета № 6. Одна партия пошла берегом на север, другая — на юг. Такие же партии, как я узнал по радио, вышли им навстречу с Маточкиного Шара и с мыса Желания. 3 ноября, несмотря на полярную тьму, я снова попробовал пройти на восток, в Карское море. Приблизительно в восемнадцати милях от берега попал в торосистый лед, повредил винт, обломав лопасть. Получив от вас распоряжение вернуться, с большими трудностями выбрался из льдов и прошел до пролива Маточкин Шар. Там простоял до 23 ноября, когда возвратилась разведывательная партия, которая ходила оттуда навстречу партии, шедшей из бухты Примета. Ни одна из этих партий ничего не нашла. 28 ноября снялся с якоря и 5 декабря пришел в Архангельск. Считаю, что шхуну нужно немедленно послать в Мурманск на ремонт, чтобы успеть принять участие в весенней зверобойной кампании.
Считаю необходимым возбудить ходатайство о награждении за самоотверженную работу матросов Соснового и Клаба и машиниста Рачка и о назначении пенсий семьям погибших летчика Бариля и бортмеханика Зеленца.
Хочу еще обратить ваше внимание на сообщение с Северной Земли, перехваченное по радио моим радистом. В сентябре во время шторма с островов далеко в море наблюдалось какое-то судно. Возможно, это был «Лахтак», но, скорее, какой-нибудь норвежец, который забрался так далеко на охоту.
5 декабря. Капитан Кривцов.
Г л а в а V
Сбросив резким движением спасательные круги, штурман Кар перестал смотреть на шлюпку, подпрыгивавшую вверх дном на волнах. Он должен был сберечь свое судно или спасти хотя бы тех, кто остался на пароходе. В его распоряжении было пять-шесть, максимум десять минут.
