Лагуна фламинго - [40]

Они просидели вместе целый день. В одном углу комнаты стоял ночной горшок, в другом — ведро с водой. Вода была не очень свежей, но жажду утоляла. Нашелся и черствый хлеб, усмиривший голод.

«Артур, — подумала Ольга, прежде чем забыться беспокойным сном. — Я должна найти Артура. Я должна выбраться из этого ада».

Глава 4

С того вечера на берегу реки, когда Бланка мыла матери голову, девушка все больше убеждалась в том, что времена изменились. С севера приходили солдаты, приехали в пограничную область и ученые. Солдаты хотели поставить на место индейцев, ученые же исследовали здешние земли, надеясь найти не только материал для своих научных работ, но и места для новых поселений. Многие из новоприбывших становились клиентами Бланки, ведь та была совсем молода, да еще и красива — огромные черные глаза, рыжевато-каштановые волосы, поблескивавшие на солнце. Клиенты хорошо платили.

Все это позволяло Бланке мириться с тем, что Корасон проводила дни в хмельном угаре. По крайней мере, сейчас они с матерью ни в чем не испытывали недостатка. И Корасон была очень довольна тем, что деньги зарабатывает только Бланка и этого хватает им обеим.

Раз в неделю к Бланке заходил Йенс Йенсен — просто чтобы поговорить. Вначале его поведение удивляло девушку, но потом она привыкла. Довольно долго ходил к ней и брат Бартоломе, но затем монах собрал вещи и отправился на юг. По его словам, он был нужен индейцам.

В последнее время Бланка начала откладывать часть заработанных нелегким трудом денег. Вначале она делала это нерегулярно, теперь же бережливость вошла у нее в привычку.

Иногда Бланка представляла себе, что берет накопленные деньги и отправляется в Буэнос-Айрес. Но как ей проделать столь длинный путь одной? Она же совсем маленькая. К тому же девушка не могла оставить мать одну. Корасон нуждалась в ней, ведь Бланка была единственной, кто следил за тем, чтобы мать ела, мылась и переодевалась в чистую одежду. Корасон все больше превращалась в ребенка. Оставить ее одну — все равно что убить. Жители этого селения на границе все чаще слышали от новоприбывших истории о нападениях индейцев. Иногда Бланка думала о том, не было ли среди нападавших Хулио. Как бы то ни было, в такое время было опасно покидать поселение. Иногда Бланке казалось, что она заперта здесь, будто в тюрьме.

Тот день, когда жизнь девушки изменилась навсегда, начался с необычайного восхода солнца. Горизонт алел, точно загорелось небо. Тем утром Бланка была в хорошем настроении — вчера она провела чудесный вечер с Йенсом Йенсеном. И он хорошо ей заплатил. Она смогла положить в кошель больше монет, чем ожидала, а на остальное купила риса и бобов для себя и матери.

Когда Бланка проснулась, Корасон, как всегда, осталась лежать в кровати. В комнате пахло спиртным — этот запах никогда не выветривался до конца. Чтобы отделаться от преследовавшей ее вони, Бланка вышла на узкую веранду. Сразу после переезда в этот дом они с матерью часто сидели здесь и болтали, но с той поры много воды утекло.

«Странно, что сегодня восход солнца длится так долго, — подумалось Бланке. — Небо все еще красное…»

Она подошла к поручням веранды и залюбовалась небом на востоке, где синевато-лиловые тона переходили в багряные.

А потом девушка все поняла.

«Пожар! О господи, пахнет горелым! Мы горим!»

Бланка сбежала по ступеням крыльца и очутилась посреди улицы — оттуда ей было лучше видно. Там, на другом берегу небольшой речки, бушевал пожар. Языки пламени взвивались к небесам. Каким-то образом — одному богу известно, как так вышло — кустарник на берегу загорелся. Над рекой тянулись густые клубы дыма, от которых у девушки защипало в носу. На мгновение она оцепенела от страха. «Защитит ли нас река? — подумала Бланка. — Или пожар перекинется сюда и поглотит тут все?» Девушка всегда ненавидела это селение, но она ведь жила здесь, зарабатывала здесь деньги, здесь у нее была крыша над головой.

«Первым делом нужно убраться подальше отсюда, перебраться в центр города, где стоят каменные дома. Там мы будем в безопасности».

Языки пламени на противоположном берегу плясали на ветру, искры вспыхивали над рекой. Дым становился все гуще. Бланке даже показалось, что ей в лицо пахнуло жаром. Щеки девушки раскраснелись.

Повернувшись, она бросилась в дом.

— Мама! Мама, скорее, нам нужно уходить отсюда!

— Что такое? — проворчала Корасон: с похмелья у нее болела голова.

Бланка уже собирала пожитки.

— Оставь меня в покое, — захныкала Корасон, точно маленький ребенок.

— Пожар, мама!

Бланка завернула в ткань кое-какую одежду, взяла рис и бобы и сунула в карман юбки кошель с накопленными деньгами.

— Что? Где? — испуганно спросила Корасон.

— На том берегу реки. Вставай, мама!

Бланка бросила на кровать матери пончо. Та принялась одеваться, но выронила пончо и со стоном нагнулась за ним. Затем они вышли на веранду. Бланка следовала за Корасон, подталкивая ее в спину.

«Кабак Карлито построен из камня, — думала девушка. — Там можно будет спрятаться».

Бланка и Корасон закашлялись: ветер приносил с другого берега едкий дым.

Женщины бросились бежать, но вдруг остановились, словно повинуясь беззвучному приказу, и уставились на пламя пожара.