За обедом Арка очень спешил. Нужно раньше всех выйти из столовой. А тут, как назло, борщ оказался такой горячий! Алюминиевой ложкой невозможно прикоснуться к губам. Съесть одно второе? Нет. Борща жалко. Борщ-то сегодня с мясом! А что, если… Манные котлеты ведь холодные! И яблочная подлива. Арка разломал котлеты на мелкие кусочки и вместе с подливой вывалил в миску с борщом.
— Ты что, очумел? — смеялись соседи.
Но Арка был очень доволен. Борщ, правда, стал сладковатым, но зато сразу охладился.
— А какая разница? Все равно в животе все перепутается.
Он первым закончил есть и попросил вожатого:
— Вася, можно я пойду? У меня живот того… что-то не того…
— Иди, изобретатель! — засмеялся Вася. — Наверно, борщ с компотом уже перессорились… за первое место.
Ребята за столом хохотали. Но Арке было не до смеха. Он побежал к доске находок. Повесил на гвоздик пуговку за ниточку. Уселся под тютиной, развернул газету «Ленинские внучата» и стал ждать.
Отряды один за другим кричали в столовой: «За вкусный обед спа-си-бо!» Ребята кучками проходили мимо доски находок. Но никто на нее внимания не обращал. Арка нервничал.
Последним из опустевшей столовой вышел второй отряд. «Неужели и они не заметят?» — с тоской думал Арка. И будто услышав его мольбу, шедший последним Степан Луговой остановился у доски, щелкнул по пуговице, и она закачалась на ниточке. Сердце Арки сжалось. Вот сейчас…
— Арка, ты не знаешь, какой дурак сюда пуговицу повесил? Кому она нужна?.. Э-э-э, человек рассеянный, да ты газету вверх ногами читаешь, — рассмеялся Степан.
— Не твое дело! Проваливай, — рассердился Арка.
Он смотрел на Степкину спину и ругал себя самыми последними словами. И нужно же было так опростоволоситься! Ведь надо было спрятаться. Разве он возьмет свою пуговицу при мне? Все прошли, и никто не посмотрел. А он посмотрел. И взял бы! Вот не сойти мне с этого места, взял бы! А я спугнул… А ведь Фаносопуло не кого-нибудь тогда схватил за шиворот, а Степку! Разве это случайно?
Горн проиграл отбой. Начался тихий час.
Как же исправить ошибку?.. Вдруг Арка увидел: из столовой вышел начальник лагеря. Ему после отбоя лучше на глаза не попадаться. Арка нырнул за сиреневый куст.
Чуть припадая на левую ногу, по опустевшему двору к доске находок шел Андрей Андреевич. Остановился. Прочел хлесткую надпись: «РАЗЗЯВА! Возьми свою вещь». Перед ним на гвоздях красовались находки: тапочек, чьи-то трусики и посреди на ниточке болталась белая перламутровая пуговица.
— Ишь ты, — усмехнулся он, осмотрелся по сторонам, поднял руку к доске и пошел прочь.
Арку даже пот прошиб. Он все смотрел на тот гвоздик. Но пуговицы на нем уже не было. Сумасшедшие мысли, одна невероятнее другой проносились в его голове. Он даже подергал себя за ухо: не спит ли? Нет, больно. Как же быть? Зачем Андрей Андреевич взял пуговицу?!
Арка, крадучись, добежал до «виллы». «Ох, и влетит же, если увидит!» — подумал он. Но ничего уже не мог поделать с собой: ноги сами несли его. Вскарабкался на акацию против окна. В комнате, спиной к нему, в одной майке сидел Андрей Андреевич и что-то делал. И тут хрустнула ветка под ногой. Арка еле успел ухватиться за другую. Начальник обернулся.
— Барашян! Ты что тут делаешь?
— Я… я… тут это… А что вы делаете, Андрей Андреевич? — сам собой выскочил проклятый вопрос.
— И чтобы спросить это, ты влез на дерево? — усмехнулся Андрей Андреевич. — Пуговицу пришиваю. Нашлась вот… А может, это ты ее нашел и на доску повесил?
— Что вы, Андрей Андреевич! Не я! Это совсем не я…
— Жаль. А я хотел поблагодарить… И давай, джигит, договоримся: лазить по деревьям ты будешь после тихого часа. Ну?!
И Арку как ветром сдуло.
Сегодня для Вовки Иванова выдался какой-то особенно удачный день. Когда шли по шоссе к морю, он нашел двадцать копеек. С криком «Чур на одного» кинулся к монетке и накрыл ее ладошкой. Товарищи по девятому отряду только удивились Вовкиному везению, но оспаривать находку не стали. Ничего не сказала и вожатая Зина Осипова. Вернуть деньги хозяину не потребовала. Где его найдешь, хозяина. Ведь шоссе-то ничейное.
На море, роясь в мелкой гальке у самой воды, он выкопал «чертов палец» — окаменевший за тысячелетия, похожий на обломок прямого козьего рога, остаток скелета древнего моллюска. Вовке предлагали меняться. Но он и слушать не хотел.
После полдника Вовка, крепко зажав в руке двугривенный, отправился вместе с другими за ворота лагеря на фруктовый базар. Он долго ходил от одной торговки к другой. Наконец, облюбовал солидное краснобокое яблоко. И только хотел купить, как кто-то потянул его сзади за трусы. Вовка схватился за резинку и обернулся. Перед ним стоял незнакомый мальчишка.
— Ну, чего дерешься?
Мальчишка шмыгнул носом, поддернул длинные бумажные штаны с оттопыренными карманами и, нагнувшись, зашептал в самое ухо:
— Дурной. Брось ты это яблоко. Оно в середине червивое. Я смотрел. И дорого. Идем, я тебе покажу что-то.
Около забора за толстым стволом ореха состоялся торг.
— Я тебе по знакомству лучше за двугривенный отдам вот эти два яблочка. Первый сорт! — причмокнул языком и извлек из обоих карманов по яблоку.
