Лагерная учительница - [15]

— Ты!

И взглянула на любопытную соседку.

— Обедать пора! — улыбнулся виновато Роман, думая, что надо бы ее в столовой подождать, и вновь начал тереть паклей ладонь.

— Погоди у выхода… я сейчас…

— Мне не надо было приходить… сюда?

— Раз пришел… погоди… я закончу…

Роман стал с облегчением пробираться назад меж ящиков. К выходу нужно идти мимо любопытных женщин. Остановился он на том месте, где чувствовал удушье, и вдохнул полной грудью. Выдохнул. Потом понюхал воздух. Но запахов особых не было. Пахло, как и в каждом цехе, металлом, маслом машинным. Что со мной было? — подумал Роман, трогая грудь, где был шрам от душманской пули. В Афганистане, когда пошли в атаку, с ним тоже было такое, но тогда было от усталости, как он считал, от быстрого бега на гору. И вдруг вспомнил Роман: было однажды с ним нечто подобное в детстве… Тогда он переплывал речку, узкую, неглубокую, он только что научился плавать! На другом берегу, на лугу, играли ребята, и ему страстно хотелось к ним, и он решился, поплыл. На середине реки у него неожиданно свело левую ногу. Он испугался, стал захлебываться. От страха не знал, что делать: то ли возвращаться назад, то ли плыть дальше. Кое-как выбрался на берег, упал на песок и долго лежал, плакал и никак не мог унять дрожь в руках и ногах.

Роман швырнул паклю в урну, нашел место, где он никому не мешал, и стал ждать Иру, наблюдая за выходом.

VII

Вечером, в десятом часу, Роман ждал Иру на узком пешеходном мосту неподалеку от озера. Мост был перекинут через глубокий овраг, по дну которого текла быстрая речушка. Она журчала, переливалась через камни, шевелились длинные зеленые водоросли. По обоим берегам росли деревья, а возле самой воды кусты ветел и осока. Палубин стоял, облокотившись на узкие железные перила, и следил за двумя мальчиками. Они привязали веревку к толстому суку старой березы, нависавшему над речкой, просунули в узел веревки короткую палку и, ухватившись за оба конца, отталкивались ногами от края оврага и по воздуху описывали дугу над рекой. Когда веревка возвращалась назад, соскакивали на землю. Вероятно, ребята забавлялись здесь часто. Земля вокруг ствола березы была сильно притоптана. Мальчики по очереди катались на веревке, а Роман глядел на них и представлял, как у мальчишек захватывает дух от восторга, когда они летят над водой.

Мост, на котором ожидал Иру Палубин, был железный, гулкий. Он вздрагивал под ногами прохожих, и, когда кто-нибудь шел по нему, Роман искоса наблюдал за идущим со странным ощущением, опасался, как бы кто не ухватил его за ноги и не сбросил вниз, в речку. Роман понимал, что опасение глупое, но все-таки следил искоса за каждым идущим. Особенно напрягался, когда проходили мимо него.

Начинало темнеть. Роман поглядывал на часы и недоумевал, почему Ира назначила свидание так поздно и именно здесь. Если у нее мало времени, можно было бы встретиться где-то поблизости от ее дома. Озеро было неподалеку от общежития, в котором жил Роман. Он часто приходил сюда купаться, загорать. Иногда прибегал и после работы. Ему было удобно идти сюда, а Ире нужно добираться на автобусе.

Мальчики прекратили кататься на веревке и пошли к озеру. Роман сошел с моста и двинулся к березе. Веревка на суку висела над речкой. Рукой ее не достать. Палубин огляделся, должно же быть что-то, чем мальчишки достают веревку, и увидел внизу возле кустов длинную палку со сломанным сучком на конце. Он сбежал вниз, взял ее и, поднимаясь назад, услышал:

— Ты что там делаешь?

На мосту стояла Ира.

— Прокатиться хочу!

Он думал, что Ира возразит, веревка, мол, не выдержит, и хотел бросить палку вниз, но девушка засмеялась:

— Давай, давай!

Роман зацепил веревку сучком, притянул к себе, поймал палку и подергал, пробуя, не оборвется ли? Сучок березы вздрагивал, листья на дереве шелестели. Палубин примерился, представляя, как сейчас лопнет веревка или сучок обломится, и он полетит в овраг. Хорошо, если в кусты угодит, а если в ручей, на камни? Он взглянул на Иру. Она стояла на мосту, там, где он только что был сам, и улыбалась. Он сильно оттолкнулся от земли, намертво вцепившись обеими руками в палку. Его понесло над кустами, над водой. Он слышал, как тонко загудела туго натянутая веревка. Его понесло назад, и, когда мелькнула под ногами вытоптанная земля, он выпустил палку из рук, спрыгнул, но на ногах не устоял, шмякнулся оземь и охнул, сдерживаясь, чтобы не крикнуть.

— Ушибся? — услышал он вскрик Иры.

Гулко задрожал мост. Ира рванулась к нему. Он стал подниматься, сжимая зубы и чувствуя, как лоб сразу покрылся потом. Ира подскочила к нему, спрашивая испуганно:

— Сильно ушибся?

— Ничего… — пробормотал он, не решаясь шагнуть, чтобы не показать слабость Ире.

— Зачем ты полез, а если б веревка оборвалась?

— Ты же хотела… — пробормотал Роман с некоторой обидой, почему она не остановила его, а поддержала: «Давай, давай!»

— Я же шутила! Ты что, маленький? — Ира держала его за руку и отряхивала ладонью пыль с брюк.

Палубин чувствовал, как боль уходит, а щеки начинают гореть. «Хорошо — сумерки! А то был бы бледный, как поганка, перед ней!»