Лагери смерти в СССР - [35]

«Партия заключенных в сто человек прибыла ночью», писал и ИСО рапорт чекист Гусенко, начальник командировки Овсянка и приемник знаменитого Ваньки Потапова, «после тщательного обыска» (это уже в третий раз!), заключенных разместили в двух бараках. За недостатком места в бараках, многие ночевали на дворе. Рано утром отправили всех на работу по вывозке из леса баланов. Урок дал полуторный. Никоких жалоб никто не заявляет». Какие там жалобы на Овсянке!... Их вообще в СЛОНе никто не заявляет: жалобщик быстро, «без пересадки», направляется к праотцам. От многих чекистов — надзирателей, хваставшихся тем, что их «шакалы» дисциплинированы «на ять», я слышал такие рассказы:

— Бью дрыном шакала, а сам спрашиваю: Кто тебя бьет?

— Не знаю,—говорят, гражданин начальник.

— Ну, а может быть я тебя бью? Подумай!

— Нет, говорит, не вы меня бьете, гражданин начальник.

— Ну, а кто же? — опять спрашиваю.

— Не знаю, гражданин начальник.

Ха-ха-ха-ха-ха! — смеялись чекисты из ИСО, когда выслушивали такие рассказы надзирателей.

В одном километре от помещений «Овсянки», на самом берегу моря находился склад баланов. От этого места тянется в лес узкоколейная дорога. Проложена она по болотистому месту. От складов баланов у моря до склада их в лесу — три с половиной километра. На узкокелейке имеется всего лишь две вагонетки. На этих вагонетках «злостные каэры» должны были возить к морю баланы. Каждому полагалось вывезти шесть баланов. Так как узкоколейка проведена не по ровному месту, а с горы на гору, то на одной вагонетке должно было работать минимум шесть человек. Это значит, что одной вагонеткой надо было вывезти 36 баланов, т. е. сделать шесть рейсов (на вагонетке помещается шесть баланов), а каждый рейс туда и обратно равняется 7-ми километрам. Значит, чтобы выполнить урок «злостные каэры» должны были ежедневно прошагать 42 километра. Они шагали по 18-20 часов в сутки и кричали: «Раааз, два, ВЗЯЛИ! Раааз, два, ВЗЯЛИ! Ееееще ВЗЯЛИ!... Друууужней ВЗЯЛИ»...

В числе ста человек на Овсянку были посланы и лица со второй категорией трудоспособности, т. е. совершенно неспособные к физическому труду. Среди них помню Калмыкова, Василия Васильевича и Головачева, Николая Николаевича. Первый родом из Новочеркасска, был совершенным калекой: у него одна нога была короче другой; кроме того он имел уже 56 лет от роду. У Головачева, бывшего морского офицера и командира во время войны подводной лодки, был порок сердца. Оба они, и Калмыков и Головачев, умерли на Овсянке, Из всей партии в сто человек осталось в живых человек восемь — преимущественно евреев. Они откупились деньгами, до которых Гусенко был большой охотник.

Отмечу еще одного из партии «СТО»: это некто Гай-Меньшой, Адольф Георгиевич. С 1905 г. он был членом коммунистической партии. Работал в подпольи вместе с Троцким. До революции жил в Америке, работал там маляром. В революцию приехал в Россию. У большевиков он в последнее время перед ссылкой работал в Народном Комиссариате Иностранных дел. Когда то он писал в «Известиях» передовицы. Как человек грамотный он писал статьи и за малограмотного Калинина. В СЛОН он был сослан за «правый уклон» на десять лет. При встречах со мною он всегда называл себя «бедным Гаем». Поистине, он был бедным: совершенно не приспособленный для физического труда, с большим брюшком, которое мешало ему нагибаться при работе, он на «Овсянке» нажил еще фурункулы по всему телу и его, больного, все таки каждый день гоняли в лес. Много раз Гай -Меньшой просил меня помочь ему, но я ничего не мог сделать для него.

VII. Конд-остров

Назначение и население. Смертность. Самоубийства. Истязания. Духоборы. Голодание.

Назначение и население острова. За зиму на всех командировках Северных лагерей набираются тысячи искалеченных: у одного отрублены пальцы, у другого вся кисть руки, а то и обе кисти, — третий отрубил себе ступню, четвертый поражен цынгой, пятый до того доработался, что от него остался буквально скелет обтянутый кожей, у шестого лекпом отрезал обмороженные ноги и он, чудом, остался жив. Весной, когда открывается навигация, все такие заключенные — мужчины направляются на Конд — остров и на другие «инвалидные командировки», которых в СЛОНе двенацать; на Конд — остров направляются совершенно потерявшие трудоспособность, а на другие те, от которых СЛОН еще надеется что — нибудь взять.

Конд — остров находится в Онежской губе Белого моря, в тридцати километрах от деревни Унежма, Архангельской губ. В до — революционное время на Конд — острове находился монашеский скит Соловецкого монастыря, а теперь там пункт 1-го отделения Северных Лагерей Особого Назначения.

Работая в ИСО, я многое уже знал о Конд — острове: в делах видел цифры о массовой и чуть не поголовной смертности на нем. Бесчисленное количество раз слышалось чекистское выражение: «отправить на загиб, на Конд—остров», при чем и «загиб» и «Конд — остров» их устах звучали однозначуще; знал, что на Конд-остров отправляют не только инвалидов, но и совершенно здоровых (поскольку в СЛОНе люди могут быть здоровыми) — специально на скорый и бесшумный «загиб». Конд — остров представлялся мне могилою живых. Летом 1929 года по служебной командировке мне пришлось почти пять месяцев (с июня по октябрь) прожить на Конд — острове и самому.