Лагерь - [37]

Сменив масленку на пассатижи, Стас прошелся по всему скату, придав карнизу характерный китайский завиток - не столько для красоты, сколько для прочности, хотя из тех же законов мировой механики следует, что только красивое способно ездить, летать и стрелять. Во всяком случае, Стасик в своей жизни повидал немало оружия и боевой техники, - и мог с честной совестью признать, что чего-то страшного и уродливого среди убийственного этого конвейера он практически не встречал.

Со стороны игровой площадки донеслись крики. Там играли в футбол, и в очередной раз кто-то кому-то забивал гол. Тут же поблизости крепыши с обнаженными торсами и сосредоточенными лицами вели иное соревнование. На спор карабкались по канатам, подтягивались на турниках. Иные действительно кое-что могли - накручивали по десятку подъемов с переворотами, а по канату добирались до верхней перекладины на одних руках. Отрываясь время от времени от своей работы, Стас с интересом наблюдал за детьми. С интересом, но без зависти. Потому как нечему тут было завидовать. Странная здесь протекала жизнь - странная и на детскую не очень похожая. Младшие детишки ходили в основном строем - и лишь от здания к зданию. Бегать не бегали, предпочитая жаться по углам и не выходить за пределы игровых площадок. Те, что постарше открыто резались в карты, играли в ножички, валялись на солнце. Это казалось неестественным, но над лагерем веяло опахалом большой и жаркой скуки. Если жизнь где и била ключом, так это в резиденции - двухэтажном просторном строении с кичливым витражом над центральным входом и увенчанной флагом башенкой. Из недр здания то и дело доносились взрывы хохота и незамысловатая музыка. Туда же постоянно заходили хозяева лагеря. Знакомство с последними у Стаса протекало довольно вяло. Сильвер обещания не сдержал и представлять своего нового рабочего хозяевам не торопился. Одноглазый завхоз продолжал играть в свои молчаливые игры, предпочитая давать задания, упрямо игнорируя любые вопросы. Именно по этой причине никого, кроме тех крепышей, что пытались ограбить Зимина по дороге, Стас не знал. Зато уж эти-то мелькали на территории лагеря постоянно, не очень стесняясь, указывали на него пальцами, скалили зубы. А еще имелась парочка подопечных - Алена и Игнат, которые также выделялись из общей толпы. Может, тем и выделялись, что старались держаться особняком, частенько уединялись в укромных углах, перешептываясь с заговорщицким видом. При этом на любовь с дружбой это мало походило, хотя девчонкой Алена была видной - с уже оформившимися грудками, стройной фигуркой и спортивными ножками. Тот же Игнат на ее фоне выглядел куда как бледно - обычный угловатый подросток с прыщавым лицом и слюнявыми губами. Тем любопытнее казалось разобраться в этом ребусе. Во всяком случае, ложной тревогой здесь точно не пахло. Опасность, как и гниль, обладает своим отчетливым ароматом, а этот легко узнаваемый запашок Стас уловил в первые же часы своего пребывания в лагере.

Он уже подбивал гвоздями подрамник чердака, когда раздался истошный визг. Вслед за этим послышалась ребячья ругань, и из здания расположенной напротив подсобки вылетела та самая «сладкая парочка», о которой Зимин только что вспоминал. Дела у парочки, судя по всему, обстояли неважно. Глаза Игната, казалось, вот-вот выскочат из орбит, а на лице Алены отражалась самая непритворная паника. Но хуже всего, что парочку преследовали все та же разбойная команда. Коренастый крепыш с мускулистыми ногами и начисто выбритой головой выскочил вслед за девчушкой, движением регбиста толкнул ее в спину. Стас и глазом моргнуть не успел, как оба беглеца оказались на земле. Выбежавшие из подсобки приятели крепыша, не долго думая, принялись месить упавших ногами. При этом работали с остервенением, свойственным сегодняшней молодежи, абсолютно не заботясь, куда именно придется очередной удар.

Стас напряженно привстал. Встревать в драку на третьи сутки пребывания в лагере представлялось более чем неумным, однако иного выхода у него не было. Внизу избивали не кого-нибудь, а его подзащитных. С другой стороны выдавать свои способности раньше времени тоже не хотелось. В этом смысле Сильвер был прав, советуя не светиться. Оставалось одно: мудрить и идти на хитрость.

Наверное, только в порыве вдохновения можно было сочинить столь отчаянный трюк. Ухватив одну из свободных досок, Стас, примерившись, метнул ее вниз. Угодил, куда и метил, - как раз по бедру мускулистого Шварца. А в следующую секунду с оглушающим воплем он и сам сиганул вниз.

Верно, опытному каскадеру изобразить подобное падение было бы совсем несложно, но Зимина больше беспокоил не сам момент приземления, сколько «бережное» соударение с противником. Конечно, осторожного контакта не получилось. Правая нога Зимина зацепила плечо Укропчика, рукой же он в выхлесте достал по лицу Дуста. Уцелели таким образом всего двое - Шнобель и Яхен, но этих двоих изначально можно было не брать в расчет. Кроме того, весь боевой пыл этих ребяток моментально угас. В изумлении они пялились на сверзившегося с неба мужика и, моргая глазенками, явно не знали что делать. Между тем, и самому Зимину притворяться почти не пришлось. Переворотом через спину он частично погасил силу падения, но бок себе все-таки ободрал. К тому же ныли костяшки зашибленные о черепок Дуста. Травма, к слову сказать, вполне серьезная, о чем лучше других знают участники рукопашных спаррингов. Даже боксеры, работающие в мягких перчатках, нередко уродуют костяшки фаланг, разбивая их о лоб и челюсть противника, - те же, кто лишен даже такой иллюзорной защиты, всерьез рискуют остаться калеками.