Лагерь - [9]

– Дженис, – шепчет Эшли.

– Дорогая, все в порядке, – пытается успокоить ее Джордж.

Почти весь персонал лагеря «Открытая страна» – квиры, кроме спасателей и работников кухни, которые должны иметь сертификаты местного штата, а найти среди местного населения работников, да еще и квиров, трудно (по крайней мере, так объяснил нам это Марк несколько лет тому назад), вот Джоан и прибегает к услугам компании по подбору кадров. Разумеется, она наблюдает за этими работниками. «Она способна распознать гомофоба за сто ярдов, – утверждает Марк. – А иначе как объяснить ее постоянно усталый вид?»

Потому многие спасатели – натуралы. Даже Дженис Анкэс с ее длинными лавандовыми кудрями и кольцом в губе, которая старше нас всего на год. Прошлым летом Эшли была достаточно близка с ней. Не в сексуальном смысле, а просто слегка влюбилась в нее. А небольшая влюбленность в девушку-натуралку означает, насколько я могу судить, большие страдания в течение всего лета.

– Да все в порядке, – заверяю я Эшли. – Она – твой друг. Ты же пережила свое увлечение, верно? – В ноябре Эшли прислала каждому из нас длинное письмо с рассказом об этом.

– Ну да, – соглашается Эшли. – Просто… я не думала, что она опять будет здесь. Думала, она проведет лето с бабушкой и дедушкой в племени мохеганов. Так она мне сказала.

– Ну, наверное, обстоятельства изменились, – предполагаю я.

– Она машет нам, – говорит Джордж. – Давайте помашем ей в ответ.

Сделав это, мы идем дальше.

– Просто я не хочу повторения, – жалуется Эшли. – Собираюсь сохранять дистанцию. Буду с ней вежлива, но не стану ее лучшей подругой, как в прошлом году.

– Хороший план, – одобрительно киваю я.

– Мы поддержим тебя, – обещает Джордж.

– О’кей, – Эшли подтягивает лямку черного купальника с изображениями черепов. Мы минуем ограждение бассейна и раздевалки, подходим к воде, и Джордж ныряет. Я тут же замечаю Хадсона. Он в синем купальном костюме, то есть, я хочу сказать, плавках. Я прыгаю в воду прежде, чем он замечает меня, и потому он не видит мои не вполне соответствующие моему новому имиджу плавки. Вода чуть холодновата, но воздух теплый, находиться в бассейне очень приятно, и скоро я погружаюсь в воду по шею.

– Дорогой, продемонстрируй свои мышцы, – советует Джордж. – Он направляется сюда.

Хадсон действительно плывет к нам, его темные волосы прилипли ко лбу. Рядом с ним Брэд, и очень скоро они предстают передо мной, Эшли и Джорджем. Я довольно долго лицезрею Хадсона без рубашки – выступающие, но не слишком, кубики брюшного пресса, сильные плечи, на которых, должно быть, очень хорошо спать, – а он, в свою очередь, изучает меня, проходясь взглядом по дорожке волос, идущей от пупка вниз. Я краснею и ныряю, а несколькими секундами позже снова оказываюсь на поверхности.

– Вы двое любуетесь друг другом? – спрашивает у них Джордж.

– Я любуюсь тобой, – отвечает ему Брэд.

– Стоит твоему телу немного обрасти волосами, и тебя начинают замечать, – объясняет Джордж Эшли. Она тем временем, не обращая на нас никакого внимания, смотрит на Дженис.

– Я, Джордж, заметил тебя еще до того, – заверяет Брэд. Джордж слегка удивляется тому, что он знает, как его зовут. – Тебе идет волосатость. Мне бы хотелось лизнуть…

– Иногда чем меньше, тем лучше, дорогой, – перебивает его Джордж. – Но все равно спасибо. – Он улыбается и моргает, демонстрируя свои ресницы. Брэд закусывает нижнюю губу, а потом тоже улыбается.

– Не стоит благодарности. Как вы провели этот год? – интересуется он, и Хадсон говорит ему:

– Брэд, Дал здесь новенький.

– Кто, Дал? – переспрашивает Брэд.

– Дорогой, – внезапно встревает Джордж, – почему бы нам не обсудить те чудеса, что пубертат сотворил с моим телом, на другом конце бассейна, на глубине?

– Да? – улыбается Брэд. – Конечно. – Я бросаю Джорджу благодарный взгляд. Надеюсь, он сможет удержать Брэда от того, чтобы тот разрушил мой план.

Они плывут прочь, и Эшли, не отрывая глаз от Дженис, делает то же самое, пробормотав:

– Я хочу поговорить с ней.

– Нет! Ты же сказала… – начинаю я, но тут Хадсон кладет руку мне на плечо – на мое обнаженное плечо, – и я на какое-то время лишаюсь дара речи. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он улыбается. Глаза у него темно-серые, слегка отсвечивающие синевой, вода отражается в них, и они кажутся усыпанными блестками.

– Ну, – говорит он. – Я рад, что они оставили нас одних.

– Ага, – соглашаюсь я.

– Так значит, ты сделал каминг-аут совсем недавно? – спрашивает он, облокотившись на край бассейна и погрузившись в воду по шею. Я следую его примеру, и атмосфера становится более интимной – наши головы над водой, тела под ней, и благодаря игре света и тени создается впечатление, будто мы касаемся друг друга.

– Нет, – отвечаю я, – это случилось, когда мне было двенадцать. – Всегда проще придерживаться правды.

– Значит, твои родители не хотели посылать тебя в этот лагерь? Боялись, что здесь сплошные оргии и шоу трансвеститов? Мои этого боялись.

– Что-то вроде того, – вру я. Мои родители всегда ужасно радовались моему пребыванию здесь. Именно они отыскали этот лагерь и четыре года тому назад предложили мне поехать сюда. Но это можно объяснить и позже. А пока он будет считать, что я здесь впервые, и я не собираюсь разубеждать его.