Ладья - [25]

Они спустились на много этажей вниз, пока не стало очевидно, что они находились глубоко под землей. Ехали молча, но Мифани использовала возможность разглядеть в настенных зеркалах своего секретаря. Ингрид была высокой, под пятьдесят, с безупречно уложенными каштановыми волосами. Стройная и подтянутая, будто каждый день играла в теннис. Носила несколько неброских золотых украшений, включая обручальное кольцо. Мифани втянула носом воздух и почувствовала запах хороших духов Ингрид. Деловой костюм, который носила секретарь, был светло-фиолетового цвета и выглядел довольно изысканно.

Затем Мифани посмотрела в зеркало и на себя. Волосы, которые она собрала сзади, были готовы распуститься, а ее костюм (пусть и гораздо более дорогой, чем у Ингрид) оказался изрядно помят. От макияжа она полностью отказалась и из-за своих проклятых фингалов напоминала енота. Енота, которому залепили по морде. После того, как он всю жизнь прострадал от недоедания.

Тишина нарушалась лишь гудением лифта, и это создавало неловкое ощущение.

– Итак, Ингрид, – непринужденно проговорила Мифани. – Тебе не надоел фиолетовый?

Секретарь обратила на свою начальницу изумленный взгляд, и, прежде, чем успела ответить, двери распахнулись.

5

Дорогая ты!

У меня нет биполярного расстройства, мне просто навязали биполярную жизнь.

Моя частная жизнь состоит из того, что я прихожу домой, сажусь на диван с миской попкорна и начинаю шерстить большие и скучные дела.

Моя профессиональная жизнь состоит из того, что я долгими часами выполняю задачи, вызываемые… вот, например, сегодня вечером мне пришлось разбираться с представителем аргентинского правительства, которая приехала с визитом и нечаянно проявила способность создавать животных из эктоплазмы. Проблема заключалась в том, что она не умела этими животными управлять, а появились они в самом центре Ливерпуля.

Сначала я узнала об этом по миганию лампочек у себя в кабинете. Я не знаю точно, кто придумал установить их в кабинете ладьи и помещениях, связанных с Паническими линиями, но у меня от этого появилась привычка резко вздрагивать, когда лампочка перестает работать. Хотя сейчас, строго говоря, в ней нет нужды, потому что если случается что-то серьезное, мой настольный телефон загорается красным и звонит особенно пронзительно. Тогда же звонит и мобильный, тоже пронзительно, но по-другому, а на обоих мониторах всплывают сообщения.

И все это случилось сегодня вечером.

Затем мне прислали подробности. Четыре жертвы среди гражданских. Несколько тысяч фунтов ущерба. У аргентинки, вероятно, произошел нервный срыв, и никто не мог к ней подобраться, так как она была вся окружена зелеными перуанскими оленями-призраками, ягуарами и ламами.

В этот момент у меня взмокли ладони, но разум оставался совершенно холодным. Я хорошо справляюсь с критическими ситуациями, но это не от того, что я не чувствую страха. Я всегда боюсь. Нервничаю так сильно, что меня аж тошнит. Впрочем, я достойно с этим справляюсь за счет того, что очень-очень тщательно готовлюсь. Стараюсь прикрыть каждый угол, предусмотреть все возможные варианты.

Хотя ты, наверное, уже и сама это поняла.

Но вернемся к новосозданной ливерпульской фауне. Мужчина на другом конце провода был начальником смены Кризисного офиса, расположенного в Лондоне.

– Наши войска мобилизованы? – спросила я.

– Ливерпульские отряды либо на выезде, либо еще в пути к месту происшествия, но, похоже, проблема там серьезная, – доложил он, и я расслышала в его голосе тревогу, которую я сочла очень дурным знаком. Кризисными офицерами обычно ставят самых спокойных людей во всей организации. А может, и на всей планете. Если уже такой человек выказывал тревогу, то я готова представить, что на следующее утро никакого Ливерпуля в помине не будет. – Я уверен, они смогут это урегулировать, – заключил он.

Я открыла таблицу и стала просматривать, пока не нашла того, что искала.

– Отряд выпускного курса Имения отрабатывает скрытые маневры в получасе от черты города, – сообщила я. – Мы отправим их на подмогу.

– Это законно?

– Да. Согласно уставу школы. Одну секунду. – Я отвела трубку подальше и крикнула Ингрид, чтобы та сообщила фрау Блюмен. И тут же вернулась к разговору с начальником смены. – Какая ситуация с прессой?

– Пока ничего, – натянуто ответил он. На заднем фоне было слышно, как люди усиленно над чем-то трудятся. – Были некоторые сообщения, но мы быстро с ними сработали.

Я взвесила ситуацию и, сделав глубокий вдох, приказала:

– Отключите связь в городе.

– Простите? – ошарашенно переспросил начальник смены.

– Выполняйте и отзвонитесь, когда закончите. Погодите, Льюис! Вы меня слышите?

– Да, ладья Томас.

– Насколько у вас темно? – спросила я.

– Что?

– Насколько у вас темно? У нас десять минут седьмого и уже темно. Ливерпуль западнее нас, значит, солнце у вас садится позднее. Так насколько темно? – Кто-то рядом с Льюисом ответил неразборчиво. – Что он сказал?

– Сказал, что темно. Так же, как здесь.

– Ладно тогда… нам придется отключить все электричество. Устроить блэкаут, – сказала я, содрогаясь при мысли о том, к каким проблемам это может привести. – Сейчас же.