Лабиринты времени - [17]

На службу я приковылял после суток в лежку. Лучше бы было остаться дома, но тогда бы пришлось докладывать о нападении. Объяснять быстроту, с которой рубцевались шрамы, не было охоты.

Итак, через сутки после нападения я был в отделе. Мог и не приходить. Там шуршали серьезные мальчики в черном, в жизни не топтавшиеся тротуара. Внутряки, департамент внутренней безопасности Управления Полиции. Те ещё козлы.

– Извини, – сказал Сергеев. – На комиссара давят. Понимаешь?

Как не понимать? Радио в машине только и кричало, что о маньяке и преступном бездействии полиции.

– Вот, – я положил значок на стол.

– Не настолько, тлять, – серьезно сказал Сергеев. – Тебя просто снимают с дела. Ну, дел. Нескольких.

– Что мне оставили, штрафы за стоянку?

– Почти. Бытовуху.

– Да ну. Отпуск дай.

– А работать кому?

Мой ответ заглушил корабельный гудок.

…А трупы все равно появлялись.

Их не бывает. Я рылся в энциклопедиях и сборниках мифов. Время от времени ко мне заглядывали Адольфо и Мариетта. Помочь сменить повязки, поставить чашку лапши рядом.

Я не обращал внимания. Вопросы и страх, тени и углы. Их не бывает, так кто же они?

Вампиры и упыри пьют кровь. С жертвами ничего такого не происходило.

Вервольфы сжирают добычу. Черти претендуют на её душу. Кицунэ с Дальнего Востока любят жизненную силу, но повадки у них иные, и им не требуется приглашение, чтобы войти.

Всё было не то.

…Я даже зашел в церковь. Тягучие запахи, застывшие в кристально-чистом воздухе храма. Они готовились отмечать что-то, кажется, годовщину Флорентийской унии или память одного из тех, кто её подписывал.

На меня не обратили внимания, и я так и ушел оттуда, ничуть не успокоившись.

К исходу первой недели я почувствовал себя в силах передвигаться. А ещё – заметил нечто странное. Казалось, мускулы переполняет сила, а в голове поселилось Знание.

Знание гласило: Они есть; я влез между Ними и их противниками; меня пошло ведут, и ведёт тот, кому не хватит простого удара даже таким ножом.

Знание не исчерпывалось этим. Я чувствовал свой нож, будто видел яркий высверк стали в ночи. Чуял алые точки, вспыхивающие на отдалении от меня там, где Они подстерегали добычу. Чуял угрозу, следовавшую за мной.

Похоже, выбора не было с самого начала.

Сборы заняли некоторое время. Я наелся чесноку как последняя деревенщина и раскидал зубчики по карманам. Древняя пулелейка, ржавевшая в семейной мастерской, сослужила добрую службу – у меня появилось шесть серебряных пуль.

Скляница с освященной водой довершала сборы, а крестик я и так носил не снимая.

За неделю до того я бы посмеялся, глядя на подобную амуницию. Честно говоря, я и тогда чувствовал себя идиотом.

В любом случае, мне не довелось испытать её на практике.

Знание подсказывало, где происходит нападение. Но успевал я всегда к начавшему остывать телу.

Лишь раз я заметил пожилого сударя с умным лицом, склонившегося над телом стареющего на глазах юноши. Поганец одним ударом прикончил бедолагу, отсалютовал мне когтистой лапой, подпрыгнул и был таков.

Я успел выстрелить, но, кажется, промазал.

Труп громоздился на труп, а динамики по всему городу орали проклятую песню, призывавшую посмотреть на законника, избивающего не того парня. Будто издевались.

Есть ли жизнь на Марсе?

…Страх разъедал сердце. Неделя погони за собственным хвостом. Кажется, или тумана за окном меньше? На меня сейчас не смотрят или чутьё ослабевает? Или, быть может, я сошел с ума?

Холодный лимонад протолкнул комок вниз по горлу.

Этим вечером мне позвонил Кац. Я не хотел его слушать, но он заманил меня обещанием подкинуть кое-какую информацию по отряду Аквавивы, выдавшему документы, найденные у старика в Порту.

Благодаря Знанию я понимал: «старик» не был стар. Возраст на лице – знак. Они отобедали им. Поэтому, в первую очередь они уродовали трупы. Лучше показать зверское, но вполне естественное насилие, чем их настоящую подпись.

Кем был прошлый владелец моего ножа? – вот что интересно.

Должен же быть свет, если вокруг тьма?

…Мы встретились на загородном перекрёстке. Струи холодного дождя хлестали по плащам и шляпам. К моему удивлению Кац пришел не один, с ним был Сергеев.

– Хвоста не привел? – шеф казался расстроенным.

– Думаю, нет, – уверенности не было.

Некстати прорезавшееся чутьё вопило о наблюдателе за спиной – но я трижды проверился по пути.

Может, и впрямь схожу с ума?

– Держи.

Портфель. Пухлый.

– Комиссар завтра с утра подаст в отставку. Они его достали. Кажется, гонфалоньер на очереди, дело пахнет досрочными выборами, – Кац поправил очки.

– Развели, зараза, бардак, – прорычал шеф. – В Константинополе или Флоренции их бы пришлепнул дукс, но ведь у нас дукс декоративный, демократия, едри её еж.

Портфель сразу показался очень тяжелым. Вынесу ли?

– Что за чернуху вы мне впариваете? Нашу или комиссара? Колитесь, господа.

– И нашу, и комиссара, и гонфалоньера, – хмыкнул Сергеев. – Сам знаешь, всем иногда нужно срезать углы.

– Вашу мать…

– Ты тоже поаккуратнее, – посоветовал Кац. – Внутряки что-то и о тебе болтают. Но меньше, чем о нас. Ты птица некрупная. Спрячь клюв и по возможности не чирикай.

– У тебя есть информация по ксиве? Или это был художественный свист?