Лабиринты души - [48]

Никогда в жизни дон Паскуаль не видел свою супругу в таком танце. Слезы брызгали на ее щеки, словно тысячи гвоздей разом вбивали в палубу ее каблучки. Когда же смолкал рев обезумевшего экипажа, из уст Амарго летели звуки песни, да такой, что пламя факелов темнело…

Кончилось веселье, но потрясенный дон Паскуаль так и не мог узнать своей супруги. Она явила ему страсть, испепеляющую, как огонь ада, одарила его ласками, от которых он лишился сознания. Его пренебреженье к донне Амарго растаяло, как воск, его гордость была посрамлена, самолюбие унижено. Воистину, он показался сам себе пигмеем рядом с могучим демоном ее любви.

Но ночь миновала, и дон Паскуаль горько раскаялся, что вызвал к жизни ураган, таившийся в груди его супруги. Взошло солнце, и обнаружилось, что Амарго исчезла. Весь корабль обыскали, но ее не нашли. Оставалось единственное предположение — Амарго упала в море.

Словно бес обуял дона Паскуаля. Потеря возлюбленной в тот миг, как она раскрылась перед ним, вызвала в нем ненасытную жажду: он потерпел крушение в любви и в ней же искал спасения. Не было более отчаянного ловеласа, чем тот, каким стал теперь Паскуаль Санчес. Пожалуй, в этом проявился его дар. Он писал стихи, сочинял музыку, пел серенады, дрался на дуэлях. Он чувствовал женщин, будто сам нес в себе женское начало, и являлся им в том идеальном образе, который они хотели видеть.

Однако победы недолго насыщали его. Он летел все вперед и вперед к новым триумфам. Бедный слепец, он полагал, что восторг женщин вызван блеском его дарований, что число его возлюбленных заменит ему потерю той единственной, которой он оказался недостоин. А меж тем только это его внутреннее горе и давало ему привлекательность. Чуткие сердца красавиц ощущали в его душе тайную боль и из жалости снисходил к нему. О дон Паскуаль, какой удар вашему самолюбию! С ужасом и отвращением вы отбросили бы те лавры, что были дарованы милостью, а не ослеплением восторга!

Но вот как-то дону Паскуалю рассказали, что в одной портовой таверне видели бедную рыбачку, удивительно похожую на сеньору Амарго. Капитан поспешил туда. Золото, шпага и страсть помогли ему избавиться от соперников и завоевать сердце девушки. В память об утерянной жене, следуя своей прихоти, дон Паскуаль назвал свою возлюбленную именем Амарго, она не противилась. Связь дона Паскуаля с рыбачкой дала пищу сплетням, и чтобы избавиться от них, она просила капитана взять ее с собой.

— Нет, — ответил дон Паскуаль, — я не могу принадлежать тебе одной, хоть ты и дала мне радость любви. Я устремлен в будущее, я привык жить постоянной новизной, ожидание пронизывает все мое существо и дает мне силы для жизни и искусства. Прости меня, если можешь, не в силах человеческих остановить мой бег, только смерти это подвластно.

Амарго только рассмеялась его словам.

Дон Паскуаль вновь ушел в море. Увы, его плавание оказалось недолгим: судно село на рифы. Команда, видя безнадежность усилий, на шлюпках покинула корабль. Капитан остался на борту один. Меж небом и морем, меж смертью и жизнью. Будто судьба подслушала его речь и наказала его. Его бег остановился. День проходил за днем — ни единого паруса на горизонте. Корабль дона Паскуаля был абсолютно цел, но рифы держали его мертвой хваткой. Постепенно безумие стало овладевать капитаном. В ночные часы ему являлась покинутая возлюбленная. Амарго-вторая оказывалась в его каюте. Вначале он пугался ее молчания, осенял ее крестом, но она не исчезала. Потом, поддаваясь чарам, он уже ждал ее прихода, потом ее образ заполнил сердце, и она стала ему необходима, как свет для глаз. Невольный отшельник, дон Паскуаль Санчес получил второй урок любви.

Вскоре на него наткнулись испанские корабли, его сняли с мели, и он принял участие в сражении, где с честью погиб.

Блондален замолчала.

— Зачем ты рассказала мне мою жизнь? — с горечью воскликнул капитан Санчес.

— Чтобы преподать тебе третий урок, Паскуаль, — ответила ведьма. — Истинно любящий забывает себя в любимом. Ты так и поступал, но любил самого себя. Твой бег был жаждой становления. Твои победы являли всегдашнее поражение.

— Нет! Нет! Ты лжешь, ведьма! — закричал капитан. — Я любил донну Амарго де Рийос, и она будет свидетельствовать за меня перед лицом Создателя!

— Ты в этом уверен, Паскуаль? — спросила Блонделен, выпрямляясь.

Капитан упал на колени.

— Да, бедный сеньор, Амарго первая, вторая и третья. Твое сердце не узнало меня, и ты веришь, что в нем горит истинная любовь?

— Рамон Фонтерас— обратилась Блонделен к капитану, спрятавшему лицо в смуглых ладонях.

Он не поднял головы.

— Одна партия! Бридж или покер? — продолжала старуха.

Черные глаза моряка полыхнули недобрым огнем, но тонкие пальцы привычно потянулись к колоде.

— Пусть будет покер. Кто сдает? — произнес хриплый голос.

— Вас следовало скорее назвать доном Азартом, — усмехнулась ведьма.

— Делайте игру, сеньора Ампаро, — процедил капитан.

— Она уже сделана. И вы наконец победитель.

Рамон Фонтерас взглянул на карты и, торжествуя, хотел подняться. Но Блонделен остановила его:

— Капитан, вы выиграли у меня свою смерть.