Лабиринт призраков - [33]

– Себастьян Сальгадо уже сидел за решеткой, когда Вальс стал комендантом крепости?

– Да. Мы изучили досье Сальгадо. Он поступил в тюрьму в 1939 году, вскоре после назначения дона Маурисио Вальса комендантом. Из показаний министра следует, что он смутно помнил этого заключенного как склочного типа, что подкрепляло нашу версию: наверное, Сальгадо посылал письма.

– Когда он вышел на свободу?

– Два года назад. Очевидно, что по времени данный факт не соотносится ни с датой покушения на убийство в Обществе изящных искусств, ни с более ранними попытками. Или Сальгадо имел сообщника на свободе, или же кто-то использовал его как наживку, чтобы запутать следы. Последняя версия представляется более правдоподобной, получив подтверждение в ходе следствия. Как видно из материалов досье, которое я вам передам позднее, все письма посылались министру из почтового отделения в Пуэбло-Секо в Барселоне, куда обычно привозят корреспонденцию арестантов из тюрьмы Монтжуик.

– Как определить, какие письма, отправленные из этого отделения, попали туда из тюрьмы, а какие нет? – спросила Алисия.

– У писем, доставленных из крепости, на конверте имеется штамп. Его ставят в порядке регистрации в тюремной канцелярии, прежде чем сложить почту в мешок.

– Разве корреспонденцию заключенных не проверяют? – удивилась она.

– Теоретически – да. Но на практике, как нам подтвердили сами служащие, проверка осуществляется выборочно. В любом случае, никто не вспомнил писем с угрозами в адрес министра. Однако, учитывая туманный, невразумительный слог, использованный автором, вероятно, тюремные цензоры просто не увидели в них ничего особенного.

– Допустим, на свободе у Сальгадо находились один или несколько сообщников. Могло ли случиться так, что они передавали ему письма, чтобы он отправлял их из тюрьмы?

– Да. Сальгадо имел право принимать одного посетителя в месяц. Однако подобная схема абсолютно лишена смысла. Намного проще было посылать письма обычной почтой, не подвергаясь риску, что тюремные цензоры вдруг обратят на них внимание, – объяснил Хиль де Партера.

– Если только не ставилась цель создать впечатление, будто письма писали из тюрьмы, – возразила Алисия.

Хиль де Партера кивнул.

– Кое-что мне непонятно, – проговорила Алисия. – Поскольку Сальгадо просидел так долго в тюрьме и вышел всего пару лет назад, можно сделать вывод, что он был осужден на максимальный срок в тридцать лет. Как он очутился на свободе?

– Никто этого не понимает. По приговору Себастьяну Сальгадо полагалось отбывать по меньшей мере еще десять лет срока, но неожиданно он получил экстраординарное помилование, подписанное главой государства, который смягчил наказание. Более того. Процедура помилования осуществлялась по представлению и при активном содействии министра Вальса.

От изумления Алисия фыркнула. Хиль де Партера посмотрел на нее с осуждением.

– Для чего это понадобилось Вальсу? – спросил Леандро, поспешив ей на выручку.

– Вопреки нашему совету и ссылаясь на то, что расследование не принесло ожидаемых плодов, министр рассудил, что освобождение Сальгадо поспособствует установлению личности и местонахождения лица или нескольких лиц, виновных в составлении писем с угрозами и, вероятно, покушавшихся на его жизнь.

– Ваше превосходительство излагает версию, целиком построенную на предположениях… – заметила Алисия.

– В этой истории не ясно все, – отрезал Хиль де Партера. – Что вовсе не означает, что мы подвергаем или можем подвергнуть сомнению слова обсуждаемого министра.

– Разумеется. Возвращаясь к освобождению Сальгадо. Оно дало результат, на который рассчитывал министр? – поинтересовалась Алисия.

– Нет. Мы следили за ним круглосуточно с тех пор, как он покинул тюрьму. Сначала снял комнату в дешевом пансионе в Китайском квартале, заплатив за месяц вперед. Не считая гостиницы, Сальгадо бывал только в одном месте. Ежедневно отправлялся на Северный автовокзал, и там часами любовался или следил за ячейками камеры хранения в вестибюле. Впрочем, еще он заглядывал в старую букинистическую лавчонку на улице Санта-Ана.

– «Семпере и сыновья», – пробормотала Алисия.

– Точно. Вы ее знаете?

Она кивнула.

– Наш дружок Сальгадо не похож на библиофила, не тот типаж, – заметил Леандро. – Известно, что он искал в камере хранения на вокзале?

– Мы подозревали, что Сальгадо спрятал там какую-то добычу, ценности, награбленные до того, как его схватили в 1939 году.

– Подозрение подтвердилось?

– Через две недели после освобождения он снова нанес визит в букинистический магазин «Семпере и сыновья», а затем отправился на Северный автовокзал, как делал каждый день. Однако в тот раз не стал сидеть в вестибюле, разглядывая ячейки, а подошел к одной из них и вставил ключ в замок. Из камеры Сальгадо достал чемодан и открыл его.

– Что в нем находилось? – спросила Алисия.

– Ничего, – изрек Хиль де Партера. – Его трофеи, или что там было раньше, исчезли. Барселонская полиция намеревалась арестовать Сальгадо у выхода из вокзала, но не успела. Он упал замертво под дождем. Агенты, которые вели за ним наблюдение, увидели, что, едва он покинул книжную лавку, двое служащих отправились за ним по пятам. Как только Сальгадо упал, один из них опустился около него на колени, а потом быстро ушел. Когда полицейские добрались до Сальгадо, тот уже был мертв. Впору вспомнить о божественном правосудии, ограбленный вор и все такое, однако на вскрытии обнаружились следы укола на спине и одежде, а также стрихнин в крови.