Лабиринт Фавна - [33]

– Что случилось? – Мерседес задыхалась от страха.

Когда она в последний раз дышала спокойно? Уже и не вспомнить.

– Поймали одного! Живым поймали! – Голос у Розы стал тонким и пронзительным.

Говорили, у нее племянник ушел в леса.

– Его отвели в амбар!

Все знали, что это значит.

Мерседес выбежала под дождь. Мариана что-то кричала ей вслед, но сегодня Мерседес не могла себя заставить быть осторожной. Страх терзал ее сердце, словно дикий зверь.

– Мерседес! Вернись! – звала Мариана севшим голосом.

Другие служанки столпились вокруг кухарки стайкой испуганных кур. На их лицах застыли страх и надежда: страх, что люди Видаля уволокут Мерседес в амбар; надежда, что у нее получится узнать, кого захватили в лесу.

Кого захватили?

– Педро!

Мерседес шептала имя брата, оскальзываясь в грязи.

– Педро!

Она сделала еще шаг и тут увидела, как солдаты втаскивают пленника в открытую дверь амбара. Его ноги беспомощно волочились по размокшей от дождя земле. Мерседес заглянула в дверь, но рассмотрела только, что солдаты в блестящих дождевиках привязывают обмякшего человека к деревянному столбу.

– Мерседес?

За спиной у нее стоял Видаль, а рядом с ним – Серрано.

– Капитан.

Она удивилась, что ее губы сумели выговорить осмысленное слово. Мерседес не могла отвести взгляд от пленника. Его голова свесилась на грудь, лица не разглядеть под темной кепкой. Брат носит такую кепку.

– Мне нужно… проверить припасы в амбаре.

Конечно, он слышит отчаяние в ее голосе. Ей и самой слышится, что она говорит как маленькая потерявшаяся девочка. К счастью, Видаль не обратил внимания – спешил допросить пленника.

– Не сейчас, Мерседес, – отмахнулся он. – Пусть никто не выходит во двор и не приближается к амбару. Будь так любезна, проведай пока мою жену…

Она послушно кивнула, но так и не могла сдвинуться с места. Стояла столбом и смотрела, как Видаль снимает кепку с головы пленника. Тот поднял голову и посмотрел прямо на Мерседес.

Заика.

Глаза у него были широко раскрыты, как у барашка, которого гонят на скотобойню. Огромные от понимания, что сейчас будет. Для Мерседес его взгляд был как протянутая к ней рука, но Заика ее не выдал. Не закричал, умоляя о помощи, наоборот – крепко сжал губы, стараясь быть храбрым во что бы то ни стало. Эти губы, в которых слова крошились, как рыхлая глина.

Серрано закрыл двери амбара. Мерседес так и осталась стоять под дождем. Ей было стыдно за свою радость, что схватили Заику, а не Педро. Правда, радость прожила недолго. Заика знал, где найти Педро. И он все знал о ней самой и о докторе.

Мерседес не помнила, как дошла до кухни. Служанки шинковали овощи для супа, который подадут убийцам. «Жив ли еще мой брат?» – спрашивала она себя, начиная резать петрушку и коренья. А другие из отряда? Все умерли и лежат в лесу и кровь их мешается с дождевой водой? «Нет! – одернула она себя. – Нет, Мерседес, если бы убили всех, они бы не оставили в живых Заику».

Медленно, будто чужими пальцами, она стала резать очередной корешок на бледные кружочки ножом, который всегда хранила в складке фартука. Мерседес ничего не видела перед собой, кроме острого лезвия. Что сейчас происходит в амбаре? Она из последних сил заставляла себя не думать о мальчике с широко раскрытыми глазами, не представлять, что с ним сейчас делают.

Мариана то и дело косилась на нее. Жизнь расчертила морщинами круглое лицо кухарки.

– Этого много будет, моя хорошая, – сказала она, когда Мерседес пододвинула к ней нарезанные корешки и потянулась за следующим.

Что рисует жизнь на их лицах в эту минуту? Столько штрихов – от страха, от горя… Мерседес удивлялась, почему она до сих пор остается красивой.

Мариана взяла со стола поднос с едой для Офелии и ее мамы.

– Отнести наверх?

Никто из близких Марианы не скрывался в лесу, но у нее было двое сыновей, почти ровесников Заики.

– Я отнесу. – Мерседес забрала у нее поднос.

Все, что угодно, лишь бы не дать воли воображению, только ничего не помогало. Что с Педро? Этот вопрос лез в голову с каждым шагом по лестнице. Что им расскажет Заика?

В комнате Кармен доктор Феррейро разводил в стакане лекарство, но отвлекся, когда вошла Мерседес. Ей хотелось спросить: «Помните Заику? Как его все ругали за то, что слишком медленно читает вслух газету? А сейчас он может всех нас выдать, если его заставят говорить».

Офелия не заметила, что Мерседес боится.

Слишком она была счастливая, чтобы заметить. Маме стало намного лучше. Они играли в карты, а когда доктор Феррейро протянул ей лекарство, мама покачала головой.

– По-моему, доктор, мне это больше не нужно, – сказала она. – Я гораздо лучше себя чувствую.

– Поэтому я вам даю половинную дозу, – ответил доктор с улыбкой. – Вам в самом деле значительно лучше. Не знаю почему, но я очень рад.

Зато Офелия знала. Она посмотрела на кувшин с молоком на подносе, который принесла Мерседес. Скоро мандрагоре понадобится еще молоко. И несколько капель крови. Все будет хорошо, хоть она и нарушила запрет Фавна. Из-за нее погибли феи – Офелия все еще слышала их крики во сне, – но мама снова улыбалась, и, в конце-то концов, Офелия выполнила второе задание, добыла кинжал Бледного человека.