Лабиринт для Минотавра - [34]

В раздражении Минотавр отмахивался от все новых и новых маршрутов. Штатный маршрутизатор, натасканный на обслуживание рядового персонала, с невозмутимостью идиота подсовывал ему новые схемы. А персонал только-только вываливался из глубин транспортников, ошалевший от перелета и не мечтающий ни о чем ином, кроме как занять спальную ячейку, да получить ярлык на регулярный прием пищи в одной из многочисленных едален. Они ничем друг от друга не отличались – ни меню – все те же водоросли, чья вкусовая и внешняя отвратность с лихвой искупались полезностью и питательностью, ни обстановкой – длинные столы и скамьи, намертво соединенные с поёлами. Для тех, кто выбивался в ту или иную сторону из средних габаритов персонала, это было не совсем удобно, но точки их залегания во чреве Лапуты были разные, и каждый мог выбрать ближайшую к месту работы или отдыха.

3. Сумасшедший робот

Неизвестно, сколько бы Минотавр потратил времени на то, чтобы разобраться в хитросплетениях лабиринта, но тут один из коридоров загудел, его диафрагма разошлась, пропуская внутрь хаба фигуру, по странности не уступающую новоприбывшему. Существо жутко скрипело, будто его сочленения никогда не знали смазки. Лишь через некоторое время можно было понять – то не скрип, а бормотание, издаваемое при помощи средств, никоим образом не предназначенных для воспроизведения речи. Так пересмешники имитируют слова с помощью клекота и щелчков.

– Робот, – пробормотал сам себе Минотавр. Существо не обратило на него никакого внимания, если подобное вообще возможно, учитывая габариты чудовища. При всем несходстве механическое существо напомнило Минотавру Вергилия, его лоцмана и наставника в Санаториуме. Минотавр пытался вычленить в облике машины элемент, указывающий на источник кажущегося сходства, но ничего не получалось, возможно потому, что робот двигался до чрезвычайности споро и приходилось сначала действовать, а потом размышлять.

– Вот так, а теперь – вот так, и еще так, и пируэт! – скрипел конечностями робот, двигая ими, будто разучивал замысловатый танец, требовавший от исполнителя задирать ноги, чтобы ступни взлетали выше макушки, а металлические кулачища при этом колотили по коленным сочленениям, дополняя скрип металлическим грохотом. – Какофония! Каково! Каков король коров! Разум – великолепен! Он отточен так, как все мои две тысячи четыреста пятнадцать больших и малых ножей, он готов шинковать, резать, ломтевать реальность для любого блюда! Именно поэтому я избран носителем благой вести и одарен разумом! Слушайте, слушайте все! Мои острейшие две тысячи четыреста пятнадцать больших и малых ножей с быстротой молнии донесут до вас суть благой вести! Слушайте и послушайтесь! Шинкуйтесь и расчленяйтесь!

Минотавр, понаблюдав за роботом ровно столько, чтобы дать ему пересечь хаб и приготовиться нырнуть в один из коридоров, скомандовал:

– Стоп, машина! Поворот кругом! Рысцой – ко мне!

Минотавр не ожидал, что чокнутый робот хоть как-то отреагирует, скорее всего, продолжит двигаться по одному ему ведомому маршруту, и придется его силой остановить. Металлического болвана надо заставить если не отвечать на вопросы, то хотя бы проводить туда, где на эти вопросы можно получить ответы. Но последующие действия робота превзошли ожидания Минотавра. Тот замер на месте в нелепейшей позе, с задранной выше башки ногой и приподнятой рукой, кулачище должно было в очередной раз обрушиться на изрядно помятое коленное сочленение. По металлическому телу словно прошел электрический разряд, башка развернулась, уставилась на Минотавра множеством буркал, их число явно превышало потребности столь примитивной машины. Затем робот встопорщился, щелкнул и из нелепейшей позы совершил еще более невозможное: оттолкнулся от поёл, взлетел в воздух, завершив траекторию точно там, где стоял Минотавр.

Целью всей этой эволюции являлось простое и незамысловатое действо – убийство.

А как иначе трактовать многочисленные лезвия, которыми ощетинился робот, и которых, как он сам уверял, у него две тысячи-бездна-знает-сколько, и все острее острого. Лезвия выщелкивались из тела машины в разнообразных местах. Минотавр, изготовившись к битве, поневоле задумался – для чего подобный арсенал столь нелепому созданию, по виду совсем не боевого назначения? В полете робот сжался, свернулся, превратившись в сплошь покрытого лезвиями морского ежа, но такого размера, какой вряд ли сыщется даже в самых теплых морях. Минотавру пришлось мгновенно сменить план обуздания безумной машины – если до этого он примеривался ухватить робота за конечность как раз там, где лезвия отсутствовали, то теперь, когда ножи торчали из металлического шара столь густо, что и палец не просунешь, пришлось отпрыгнуть в сторону. «Еж» с грохотом обрушился на бронепластиковую стену хаба, сминая и с хрустом ломая лезвия. Не дожидаясь, когда робот после столкновения придет в себя, Минотавр придвинулся к свернутому телу и несколько раз врезал кулачищем туда, где по его расчетам находилась башка агрессивной машины.

– У меня для тебя тоже благовесть, – сообщил он роботу-всмятку. – Демиург вернулся. И теперь вы ВСЕ запляшете!