«Ла»-охотник. В небе Донбасса - [28]

Раздалось деликатное покашливание. Приглядевшись, Виктор разглядел устроившегося в тени палатки Литвинова.

– Иди сюда, – приглашающе махнул рукой тот, – покурим, пообщаемся. А то ты совсем в своих бумажках закопался.

– Знаешь, – Виктор уселся рядом, помял мундштук папиросы, – чего-то я не ожидал, что столько писанины будет. Конца и края не видно…

– Ерунда, – Сашка легкомысленно махнул рукой, – не бери в голову, – и неожиданно тихо спросил: – По Землякову поминки организовали. По граммульке. Ты пойдешь?

– Пойду, конечно. Хороший был мужик.

Они некоторое время молчали, потом Литвинов сказал:

– По писанине не беспокойся. Помогу. Вообще, по-хорошему, это тебе нужно адъютанта на всю эту ерунду запрячь. А то он у Егорова на голове сидел, а теперь попытается еще и ноги свесить. Завтра с утра его возлюби хорошенько, а вечером проверь и снова возлюби. Нашего нужно постоянно в страхе держать, тогда толк будет. Я на таких насмотрелся.

– Спасибо.

– Да не за что, – усмехнулся Литвинов, – я же теперь твой заместитель, или забыл? Только у меня просьба. Очень для меня важная. – Сашка замолчал, словно собираясь духом, а потом выпалил: – Возьми меня завтра в бой!

– Да ты сдурел, – Виктор едва не задохнулся от возмущения. – Там мясорубка! Вчера Егорова сбили, сегодня Землякова… не самые слабые летчики были…

– А я бывший комиссар, – зло зашипел Литвинов, – а теперь твой зам по политической части. А еще я коммунист, а значит, обязан летать. Обязан подавать пример, обязан быть в мясорубке, а иначе зачем я нужен? Я просто так, за красивые глаза, летный паек жрать не желаю.

– Забыл, как в ямах сидели?

– Я! С Шубиным! Договорился! – с расстановкой сказал Сашка. – Он сказал, что разрешает, если ты согласишься.

– А твое начальство?

– А мое начальство, – тихо засмеялся Литвинов, – меня потом на руках носить будет.

Виктор задумался. С одной стороны, было просто замечательно получить в эскадрилью еще одного опытного летчика, с солидным, еще довоенным налетом. Да и в сорок первом Сашка успел много полетать. С другой стороны, опыт у него уже немного устаревший, да и нога эта деревянная…

– Ладно, – нехотя выдавил он, – пойдешь ведомым. Посмотрим.

– Как ведомым? – Литвинов даже подскочил от праведного гнева. – Да я еще в сорок первом летал! У меня сбитых двое!

– А у меня шестнадцать, – отрезал Виктор, – и я тут вроде как командир. Полетаешь с Ильиным, посмотришь, пообвыкнешь. Потом видно будет.

– Ладно, – Сашка повеселел, – спасибо.

Разбудило его ревом прогреваемых моторов. Было очень рано, рассвет только еще расталкивал звезды, высветляя небо. Ощущение было как будто и не спал, и он, раздевшись по пояс, долго фыркал под рукомойником. Холодная вода немного освежила, боль в висках ослабла.

– Вот ты где, – Майя шутливо шлепнула его полотенцем, – а я ночами жду, кто же согреет?

Виктор поморщился. Крайние дни были очень тяжелыми, отнимали много сил, и идти ночевать к Майе, в липкую духоту тесной землянки, он просто не захотел.

– Что слышно? – спросил он вместо оправданий.

– Да вроде ничего такого, – быстро оглянувшись по сторонам, ответила Майя, – гадают, когда прибудет новый комэск. Танька, твоя бывшая, – она ехидно улыбнулась, – написала рапорт, чтобы ее отправили в школу снайперов. Прутков от злости вчера чуть не лопнул. Вокруг Шубина бегал, как собачка. Чего ей неймется?

– Это разве Шубин решает? – Виктор задумчиво почесал отросшую щетину, но бриться было откровенно влом. – Ладно, хрен с ним…

Он уступил ей умывальник и, не удержавшись, хлопнул девушку по попе. Майя захихикала.

«Ишь как стелется, – с неожиданной неприязнью подумал Саблин, – как узнала про назначение, так сразу же прибежала передком вертеть. И плевать, что я ВРИО и скоро, скорее всего, приедет варяг. Лишь бы успеть что-нибудь урвать себе. На хрена мне такое счастье?» Вопрос был риторический, и Саблин прекрасно знал на него ответ. С ней было удобно, хотя и довольно разорительно.

Начался новый день! Над летным полем стоял несмолкающий рев авиамоторов. Одна группа истребителей взлетала, другая тут же садилась, самолеты быстро обслуживали: заправляли топливом, пополняли боезапас, проводили ремонт, и очередная эскадрилья снова уходила на задание. Полковой аэродром работал, словно заводской конвейер. Конвейер был и под тентом. Летчики, которым предстояло лететь, уходили на стоянки небольшими группами. Возвращались вразброд, по одному. Уставшие, почерневшие, находящиеся под впечатлением воздушной мясорубки…

– Где бензин? – кричал в телефонную трубку Прутков. – Мы получили всего три тонны. Немедленно обеспечьте. Вы срываете выполнение…

– Шесть машин не вышли из ремонта? – чуть ли не стонал из другого угла Шубин. – Шесть? Николаич, ты знаешь, сколько нам тута нужно сделать самолетовылетов? Твои черти там совсем уже ничего не могут?

– Шестой день аврала, – Шаховцев флегматично пожал плечами, – люди устали, техника устала. Машины у нас в своем большинстве уже не новые, начинают сыпаться. Необходимо либо снизить интенсивность эксплуатации, либо выделить один день на приведение матчасти в порядок. По-другому никак. Если бы из дивизии передали обещанные «Яки», то тогда конечно…