Ла Элиза - [20]

– Считается, что в винах из сорта винограда «изабелла» повышенное содержание метанола[1], поэтому он запрещен к использованию в коммерческом виноделии в странах Евросоюза.

Элиза застыла, карандаш завис в воздухе. Такой необыкновенный виноград, имеющий яркий и насыщенный вкус, – под запретом?

– От одной ягоды я умру?

– Нет, но если хочешь, то можешь съесть еще, я не против.

Крис продолжал идти по тропинке, и Элиза потрусила за ним. Грубиян! Она бы ответила ему, но интерес к рассказу про запретный виноград был выше.

– Почему ты его выращиваешь?

– Потому что повышенное содержание метанола – это миф. – Крис остановился, и Элиза наконец его догнала. – Запрет связан с протекционистской политикой Евросоюза, не более. Но я не экспортирую вино из «изабеллы», у меня его никто не купит, я останусь в убытке. Я произвожу его только для проверенных людей и для себя.

Элиза попыталась записать ценные сведения в блокнот, боковым зрением увидев, что Крис уже удаляется. Надо записывать на ходу. Хоть какую-то информацию она получила. Кейт будет рада.

Они шли долго, девушке показалось, что целую вечность. Ноги заныли, снова захотелось пить, она даже оглянулась на виноградные кусты в поисках пресловутой «изабеллы». Ведь если Кристиан выращивает этот сорт для себя, то он точно безопасен. А вкус ягоды такой насыщенный, что хочется есть его без остановки. Но, увы, повсюду был лишь белый виноград.

– Долго еще, – застонала она, – у тебя бесконечные плантации?

– Обычно я езжу на лошади, но сегодня решил прогуляться. И у меня не плантации, а плантация. Она – одна.

– Бесконечная.

Он обернулся.

– Мы почти пришли.

– На обратную дорогу вызови мне такси.

– Сядешь на лошадь.

– Сам садись на лошадь!

– Тогда будешь плестись рядом.

Она уже собралась топнуть ногой, но он внезапно схватил ее за плечи и быстро отвел в сторону. Это случилось молниеносно, и Элиза ничего не поняла. Его руки коснулись ее, но на долю секунды. Раз – и все. Теперь она наблюдала еще более необычную картину: Крис выругался, уставившись на зеленую траву на том месте, где она только что стояла. Он рывком поднял ком земли вместе с густой растительностью, и Элизабет ахнула, заметив маленькие серые шарики. Они пищали. И шевелились.

– Кролики, – недовольно буркнул он.

Казалось, он совсем не рад встрече со зверьками.

– Какие хорошенькие!

Для женщины любые дети будут милые и славные, а если это детеныши животных, то умиления прибавляется вдвойне. Кристиан даже не ожидал, что она кинется на колени, улыбаясь и протягивая руки. Жаль, что он не кролик, сейчас бы побывал в раю. Мотнул головой, отгоняя эти мысли, и сурово произнес:

– Сейчас я их застрелю, сильно не радуйся.

Элиза остолбенела, подняла на него взгляд, не веря в услышанное. Но он решительно направился к сараю, куда съезжались небольшие машины, наполненные грузом – виноградом.

То, что они пришли, уже не радовало ее.

Как он мог убить пушистых зверят? Она дотронулась до одного малыша, тот пискнул и носом уткнулся в ее палец. Кристиан – жестокий садист! Чтобы убить таких лапочек, надо не иметь никаких чувств. Она погладила второго, третий обнюхивал ее руку, и девушка засмеялась. Крольчат было трое, она погладила их, каждого почесала за ушком…

А ушки такие крошечные, кажется, что зверьки и не кролики вовсе. А какие глазки – черные бусинки.

Она не даст малышей в обиду!

Внезапный звук затвора ружья нарушил идиллию.

– Элизабет, отойти.

Она взглянула на Криса, на ружье в его руках, он кивнул и направил дуло на кроличью нору.

– Ты свихнулся?!

– Свихнусь, если не сделаю этого.

– Они же безобидные, – и она легла на землю, прикрывая собой крольчат, слыша их писк.

– Разве? – удивился он. – Они вырастут и сразу же сожрут виноградные лианы.

Теперь он понял, что целится в нее. Отличная картина! Держать ее на прицеле – мечта. Но если это увидит кто-нибудь из работников, его осудят. Он опустил ружье.

– Застрелю потом.

– Малыши ждут маму. – Элиза стиснула зубы. – Похоже, ты не имеешь представления о том, кто такая мать и что значит для нее прийти туда, где она не найдет своих детей.

– Уже поздно, я застрелил ее вчера.

Девушка открыла рот, ее брови выгнулись дугой, глаза округлились.

– Ну… или это был их отец, – продолжил задумчиво Крис, желая продолжить путь, но мысленно он запомнил это место.

Позже он обязательно вернется сюда и закончит начатое.

– Если ты до них дотронешься, я напишу на тебя жалобу в Общество защиты животных. – Элизабет поднялась на ноги и нахмурилась.

Она не забудет этот участок. Завтра она проверит крольчат. Или сегодня… Когда ее отпустят? Утром, судя по тому, что Кристиан настроен что-то там праздновать.

Девушка пошла вперед, явно пытаясь увести изумленного Криса подальше. Вдруг он забудет о кроликах? Хотя такие фанаты своей работы ничего не забывают.

Он удивился ее словам. Эта бестия имела человеческую душу, раз пожалела животных. Может, у нее даже есть сердце… холодное, покрытое коркой льда с сосульками. Кристиан улыбнулся, следуя за ней, в мыслях рисуя ее сердце – снежный комок. Недаром она блондинка, иной цвет не соответствовал бы ее натуре.

Они добрались до сарая слишком быстро, Элизабет хотелось идти подольше. Идти – это не работать, хотя тоже ничего хорошего. Запах винограда ударил в нос, и перед ней предстала картина, которая ей не понравилась: небольшая машина высыпала темные ягоды в специальный бак, а оттуда они выезжали на ленте в руки пятерых женщин. Они убирали ветки, листья и плохие ягоды. Женщины! Элиза перевела взгляд на Кристиана: он улыбался, любуясь их работой. Садист! Родился не в то время! Ему надо было появиться на свет несколько веков назад в Америке, где он смог бы разъезжать на лошади и бить кнутом рабов.