Кью - [44]
Каждый палач и здесь, да и где бы то ни было. Каждый проклинает сына или брата, зарезанного Баттенбергским дьяволом или его меченосцами. Это не так, и все же это правда. Я забыл.
Он поднимает топор — неожиданная тишина, — он рубит. Два или три раза.
Поток рвоты пачкает туфли и плащ, под которым я едва волоку ноги, согнувшись в три погибели, шум поднимается снова, окровавленный трофей поднят в воздух, грехи отпущены, гнусности могут продолжаться дальше.
Меня убьют как собаку. Для чего это нужно… Для чего… Для чего это нужно? Холод… во рту, холод… холод… Озноб беспомощности. Я должен отсюда выбраться… идти дальше… Я уже мертв. Я кашляю, левая рука безумно горит от запястья до локтя — я уже мертв. Сделать то, что я должен.
Толпа редеет… легкий дождь… убежище между корзинами, сложенными высокими штабелями у стены. Жопа, опустившаяся на дрожащие ступни. Хотя бы на что-то. (А это вещь.)
Меня повесят на столбе… Со мной покончено… Все, кем я был, требуют моей смерти. Или чтобы я был избит ногами и исполосован ножом на темной загаженной улице… Ради бога… Силы покидают меня… В Англию… Подальше от этого моря крови… Наверное, в Англию… Через море, или само море прекратит жизнь этого реликта — меня. Мои имена, жизни, Ян, сукин сын, вернись ко мне, убийца. Верни мне все… или забери то немногое, что осталось.
— Начинай погрузку!
Перед рассветом я — просто куча намокшего тряпья, оцепеневшая внутри плетеной корзины с кучкой соломы сверху.
— Беру лошадей на ночь, потом верну.
Не могу двигаться, не могу думать… Огонь, избавивший меня от клейма, все разгорается, разгорается… И так все это закончится?
— Ух, сукин сын, оборванец, хрен вонючий, берегись, выметайся отсюда.
Я не отвечаю. Не двигаюсь. Открываю глаза.
— Ооох! Грязная сука, кажется, он мертв… Чтоб я сдох, мне придется закапывать его, этого нищего… Иисус Христос!
Высокий парень с безбородым детским лицом… Сильные руки… Он слегка отворачивается, чтобы не смотреть на меня. Я собираюсь с силами:
— Я умираю. Не дай мне умереть здесь.
Он подпрыгивает:
— Свинья… Какого хрена ты там говоришь? Что? Ты не мертв, но… тогда все равно ты должен бояться меня, дружище, бояться.
— Не дай мне умереть здесь.
— Сумасшедший, не могу же я погрузить тебя. Хозяин порвет мне задницу на куски, сучья твоя порода, что мне теперь делать…
Он тупо глазеет на меня.
— Аарон! Какого хрена ты там делаешь? Уж изволь пошевеливаться, или, как пить дать, придется тебе сказать это на латыни, если тебе так больше нравится. Аарон!
Ужас в его глазах отражается в моих… Какое-то мгновение он колеблется, потом бессвязно бормочет: «Да-да, хозяин… Конечно же, сей момент, хозяин…» Он засыпает меня сухой соломой… да, удалось… один миг, и погрузка завершена, Аарон грузит и меня: все на месте, он прочно привязывает и эту корзину вместе с остальными.
— Давай, пошевеливайся! Мне еще надо поесть, облегчиться и поспать, пустая башка, еще не рассвело, а мы уже давно на ногах, едем в Антверпен дурить портовых грузчиков. Пошевеливайся, Аарон!
Глава 2
— Здесь, в Антверпене, у тебя все будет в порядке — тебя оставят в покое. Здесь распоряжаются гильдии и те, кто делает деньги, а не только эти идальго и тщательно причесанные имперские чиновники. Фламандские торговцы знают цену вещам: они скажут тебе, сколько будут стоить монеты даже из Китая, да и из всего мира. Они знают, как вести дела, у них трезвые головы на плечах, не то что у этих идиотов испанцев, которые только и умеют, что изобретать новые налоги и изыскивать новые лазейки, как бы кого надуть.
Мы встретились случайно на обочине дороги у харчевни.
Его зовут Филипп.
Он выглядит еще хуже меня: нога потеряна, как он говорит, на войне, куда его отправили испанцы, которых он ненавидит больше, чем чертей. Филипп — это один сплошной монолог, прерываемый лишь яростными приступами кашля с отхаркиваемыми сгустками кровавой мокроты. Мы пересекаем мол, на каждом шагу сталкиваясь с движущимися туда-сюда моряками и грузчиками — невероятное смешение всех языков и диалектов. Проходим отряд испанцев с сияющими овальными шлемами, из-за которых их прозвали «чугунные яйца». Филипп ругается и плюется:
— Однажды вечером какая-нибудь шлюха заколет ножом одного из них, и тогда-то уж они засуетятся. Эти грязные сукины дети побесятся день-другой, а потом вновь примутся брюхатить наших девок. И так им и надо! Коль у них свербит в одном месте — все они и получат свою заразу!
Суда, загруженные всем, что есть на земле: рулоны материи, мешки со специями, с зерном.
К нам несется мальчишка, хромой хватает его за шиворот и что-то бормочет ему. Мальчик кивает, освобождается из его рук и бежит в противоположном направлении.
— Тебе повезло, англичанин сейчас в пивнушке, в нашем храме.
Большой стол на улице, окруженный матросами и капитанами судов, которые уж слишком увлечены переговорами, несколько местных судовладельцев, безошибочно узнаваемых по черным сюртукам с длинными полами — одежда элегантного покроя и без всяких безделушек. Хромой просит обождать его и направляется к толстяку, который хлопает его по плечу и, показывая на меня пальцем, делает знак приблизиться.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
Кэтрин Джинкс живет то в Австралии, то в Канаде, но всю свою жизнь увлеченно изучает Средневековье, эпоху Крестовых походов и великих рыцарских орденов, рвавшихся к власти в Европе и Азии. Об этой эпохе она пишет и свои книги, пользующиеся неизменным успехом в англоязычном мире. Новый роман Джинкс переносит нас во Францию XIV века, в годы, когда католическая церковь ведет войну на уничтожение с еретиками-альбигойцами. Движение альбигойцев или катаров, отвергавших церковную иерархию и папство, охватило, начиная с XII века, всю южную Францию, увлекая и знать, и простолюдинов.
Лоренцо де Медичи (младший), сын герцога Лоренцо де Медичи и принцессы Ирины Каррега, наследник знаменитого древнего рода, в котором были и влиятельные средневековые банкиры, и правители Флоренции эпохи Возрождения, и римские Папы, и члены царствующих фамилий Франции и Британии, живет теперь в испанской Барселоне и работает над историей многовековой борьбы клана своих блистательных предков за власть и влияние в Европе. Роман «Заговор королевы» — первая книга из задуманной им многотомной эпопеи, основанной на исследованиях колоссального фамильного архива Медичи и трудах множества современных историков, увлеченных грандиозной эпопеей великого семейства.
Детективы англичанки Сары Дюнан, среди которых вышедшие в «Иностранке» романы «Ножом по сердцу», «Родимые пятна», «На грани», хорошо известны в России. Так же как и ее захватывающий исторический триллер «Рождение Венеры». Новая книга Дюнан вновь переносит нас в далекую эпоху: время и место действия-Италия XVIвека, захват Рима чужеземными войсками, бегство Папы, зверства завоевателей. Прекрасной куртизанке Фьямметте и преданному ей карлику Бучино остается только бежать в родную Венецию, захватив с собою все, что можно унести… В попытках начать жизнь заново Фьямметта вынуждена разгадать множество загадок.
Изучая кровавую эпоху Тюдоров, англичанка Элисон Уир до недавнего времени публиковала имевшие огромный читательский успех жизнеописания королей и претендентов на британский престол. Неожиданно сменив жанр, Уир написала блестящий исторический роман о загадочной леди Джейн Грей, надевшей британскую корону почти случайно. Шестнадцатилетней Джейн совершенно безразлично ее близкое родство с королевской семьей. Она не сомневается в правах на престол Марии Тюдор и мечтает лишь об уединенной жизни в окружении любимых книг.