Кыся - [50]

«Ах, ебть!.. Передний скат спустил, бля, сука!!! Мать их…» — были самыми-самыми приличными. Просто для детей дошкольного возраста. Остальные слова были чудовищным и бессмысленным нагромождением омерзительно грязного мата, призванного выразить всего лишь два нормальных человеческих ощущения — злости и удивления. Под нескончаемые матюги Водила стал притормаживать, и когда в свете наших фар появилась табличка «Р» 200 м», хрипло выдохнул:

— Слава те, Господи!.. Есть хоть куда съехать…

…Все было, как в моем видении — параллельная автобану «Зона отдыха», скрытая плотным высохшим кустарником и деревьями, слабый свет трех фонарей, врытые в землю деревянные столы и скамейки, мусорные баки и… И то, чего я не мог бы вообразить себе даже в самом ярком своем озарении — чистенький, веселый домик с двумя дверцами, на одной из которых красовался маленький силуэтик женской фигурки, на второй — мужской.

Но Водила мой был сейчас так раздражен, что обрушился даже на это достижение немецкой дорожной цивилизации:

— Сральник они умудрились поставить, а нормально осветить площадку кишка тонка, ети их в глотку мать! Все экономят, суки! А у меня, бля, скат спустил…

«Он не спустил, — сказал я Водиле. — Это Алик прострелил тебе колесо, чтобы ты остановился…»

— Та-а-ак… Тогда приплыли мы с тобой, Кыся, — потерянно проговорил Водила и остановил машину под слабым светом двух фонарей. — Что делать-то будем?..

В боковом зеркале я видел, как сзади к нам уже подъезжала «Тойота» Алика. Я понял, что нельзя терять ни секунды:

«Соглашайся на все! Нужно выиграть время… Что-то должно произойти! Я чувствую — нам что-то поможет!!!»

Я врал самым беспардонным образом! Ничего я не чувствовал! Никакой помощи ниоткуда не ждал… Но мне так нужно было сейчас хоть как-то взбодрить Водилу… Я же видел, как неожиданно этот большой, сильный и решительный Человек вдруг растерялся и утратил над собой контроль. Он даже внешне обмяк — будто из него воздух выпустили…

«Не нервничай! Умоляю — возьми себя в руки. У тебя есть какое-нибудь оружие?» — я дале взмок от напряжения, чего с Котами никогда не бывает.

* * *

Водила достал из-за спинки своего кресла метровый кусок электрического кабеля толщиной с бывшую краковскую колбасу:

— Вот… От хулиганья держу. Когда ночью из гаража возвращаюсь.

«Отлично!!! Прекрасно!.. — фальшиво возликовал я только для того, чтобы поддержать в Водиле боевой дух сопротивления. — Засунь свой кабель под куртку. Держи его наготове…»

Спереди на нас надвигался задним ходом грузовик Лысого. Нас попросту запирали со всех сторон!

— Ты ж смотри, чего делают… — в отчаянии проговорил Водила.

«Водила! Послушай… Что ты обычно делаешь, когда у тебя спускает колесо?» — быстро спросил я.

— Ставлю запасное…

«Замечательно! Начинай немедленно ставить запасное, будто ничего не произошло. Ни слова о том, что ты знаешь, КАК спустило это колесо. На всякий случай не выключай мотор. Ты сможешь им объяснить, почему ты его не выключаешь?»

— Смогу.

«Очень хорошо!.. Я попытаюсь тебя подстраховать, как смогу. Помни, Водила, я все время с тобой! Начинаем… Пошел, Водила!..»

Водила засунул кусок электрического кабеля под куртку, застегнулся, открыл дверь кабины, тяжело спрыгнул на землю и несколько раз присел, разминая затекшие ноги.

Я тут же вскарабкался на крышу кабины и уселся, будто бы ни в чем не бывало. Единственное, что могло бы выдать мое волнение, это внезапно напавшая на меня нервная зевота. Но такое понять могли бы только Коты, Кошки и Шура Плоткин.

Кстати, по любимому выражению того же Шуры Плоткина, — «дальше все шло уже, как в посредственном кино»:

…Лысый выскочил из кабины — правая рука в кармане куртки. Он явно не последовал совету Алика — засунуть пистолет Бармена себе в задницу, достал его из заначки и теперь в кармане сжимал его рукоять потной и скользкой от страха ладонью.

— Ну, ты даешь! Ты чего в Нюренберге на ночевку не встал?! Я тебе что, двужильный?! — начал он тут же орать на моего Водилу. — Куда тебя, бля, понесло?..

— Вольному — воля, спасенному — рай, — неожиданно очень спокойно проговорил мой Водила и стал натягивать брезентовые рукавицы. — Устал — остановись, отдохни. Хочешь спать — залезай в койку и дави ухо. Чего ты за мной поперся? Ты чо, в детском саду, что ли?

Водила надел рукавицы и стал доставать разные инструменты, вытаскивать запасное колесо.

Тут, наконец, вылез из своей «Тойоты» и Алик. Внимательно огляделся и, не подходя близко, улыбаясь спросил Водилу:

— Чего бы тебе двигатель не заглушить?

— Аккумулятор — говно. Банка замыкает — идет саморазряд… Заглушу, потом ни в жисть не завести. Пускай пока на генераторе помолотит, — легко ответил Водила, не прекращая что-то доставать, что-то отвинчивать…

В голосе его не было даже намека на растерянность, на испуг. Человек делал свое привычное дело и был абсолютно уверен в благополучном его исходе.

Ай да Водила! Как мгновенно сумел перестроиться!

Я так и знал, что он очень сильный Человек! Поэтому он имеет полное право и на минутную растерянность, и на естественное чувство страха, и на целый ряд слабостей, совершенно нормальных для всех нас. Ибо ни о чем не думают и ничего не боятся — одни идиоты. У нас в Питере среди уличных Котов, десятками погибающих под колесами автомобилей, таких кретинов величайшее множество!