Кыся 3: Кыся в Америке - [17]

Простите за подробность, но меня всего изнутри распирало так, что малейшее промедление грозило катастрофой! В любую секунду я был готов взорваться и испачкать пол-Канады…

Слава Богу, этого не произошло. Канада не получила возможности предъявить России претензии и штрафы (за "бугром" все стоит денег!..), я успел доскакать до своего спасительного ящичка и даже успел отметить, что песок в нем совершенно свежий, и…

Я вовремя все исполнил, почувствовал невероятное облегчение и решил, что, несмотря на адский холод и пронизывающий ветер с океана, утренний туалет я совершу именно здесь. Мне очень хотелось предстать перед Командой и Мастером уже в полном порядке и пристойном, интеллигентном виде. А вовторых, я предполагал, что, хоть ненадолго сойдя на Сент-Джонскую твердую землю, я вправе рассчитывать на встречу с какой-нибудь местной –Канадской Кошкой, а может быть, и не с одной… И к этому моменту я, как говорится, "ДОЛЖЕН ВЫГЛЯДЕТЬ".

Воспоминания об Абердинской стоянке в Англии вливали в меня силы и воспаляли воображение.

Тщательно умываясь и прилизываясь, я огляделся.

Наш "Академик Абрам…" стоял у специального "контейнерного" причала, по которому были проложены обычные железнодорожные рельсы, а по рельсам туда-сюда катались самые обычные железнодорожные платформы.

Подъемные краны уже снимали с нашей палубы абердинские контейнеры, предназначенные для Канады, и аккуратненько устанавливали их на платформы.

Итак, я – в Канаде!..

Хотя, глядя на причал, на воду, на портовые строения и краны, на поразительно тоскливую одинаковость, наверное, всех непассажирских морских портов мира, я с успехом мог бы утверждать, что сейчас нахожусь в Петербурге, в Киле, в Гамбурге, Абердине или еще где-нибудь…

Разница была только в языке, на котором матерились служащие порта, и в надписях на автопогрузчиках и портальных кранах. Даже "настенная живопись" граффити, про которую мне много объяснял еще Шура Плоткин в Ленинграде, и то была одинакова! Те же гигантские мужские половые члены с яйцами и без, те же женские эти самые органы – мохнатые, отвратительные и совершенно несексуальные, те же, иногда очень забавные и не бесталанные, сочетания цветов и фигур…

И, глядя сейчас на длиннющую стену пакгауза, всю размалеванную этими цветными пульверизаторами, я подумал, что Мир повсюду одинаков. Различны только… Как это выражался Мастер?.. А-а, вспомнил! "ЖРЕЦЫ"!.. Различны только Жрецы – те, кто выдумывает необходимые (с их точки зрения) сегодняшнему дню легенды для СВОЕГО народа. И то подозреваю, что сами по себе легенды Жрецов разных народов – сюжетно одинаковы и не очень-то остроумны. Если судить по нашим сегодняшним российским Жрецам, – все они не Бог весть какого высокого полета. В умственном отношении.

Это не мое – КОТОМАРТЫНСКОЕ – утверждение. Это я слышал от многих очень умных и знающих Людей, которым доверяю абсолютно и беспредельно. А следовательно, имею полное право повторить это утверждение и от собственного имени!

Уже пробегая через все судно, здороваясь со всеми встречными и поперечными, я почувствовал слабый запашок "Джека Дэниельса". Когда же я подлетел к Капитанской каюте, запах виски усилился до состояния, когда уже хочется закусить! Шурина хохмочка.

Дверь была плотно прикрыта, но я мявнул своим хриплым и достаточно хамским голосом, и Мастер тут же открыл. Впуская меня в каюту, усмехнулся и сказал:

– Мог бы и не вопить под дверью. Я и так чувствую, когда ты подходишь.

"Елки-палки, как я мог забыть, что он – вылитый Котяра!" – подумал я и увидел в каюте высокого пожилого мужика в теплой меховой куртке с капюшоном.

Мастер и этот мужик держали в руке по широкому квадратному стакану с "Джеком Дэниельсом", а на столе для гостей между ними стояла тарелка с маленькими бутербродиками, которые умеет делать только Люся.

– Мой друг Мартын, – по-английски представил меня Мастер мужику в куртке.

– Привет, Мартин, – тоже по-английски сказал мне мужик и приподнял стакан с виски в мою честь.

– А это мой старый друг, представитель СентДжонского порта мистер Чивер, – сказал Мастер. – Извини, Мартын, он по-нашему – ни слова. Я буду говорить по-английски. Потом тебе переведу…

– Можете говорить хоть по-китайски, – спокойненько поведал я Мастеру. – Мне это, как говорят, без разницы. У меня языковых барьеров и преград не существует.

– Ох, Мартын! Ты для меня непрочитанная книга. Что ни день, то – новая страница. Ну, будь здоров!

Мастер прикоснулся краем стакана к моему носу, и предложил Чиверу за меня выпить.

Чивер тоже чокнулся с моим носом. Они выпили. А я от этого запаха виски так захотел жрать, что ничуть не удивился, когда через минуту в каюту вошла Люся с МОЕЙ плошкой, полной прекрасной жратвы!

– Александр Иванович, можно Мартынчика здесь покормить? А то у нас там на камбузе аврал… Ну, в смысле – приборка.

Неожиданно Мастер ответил Люсе таким тоном и таким голосом, которого я у него ни разу не слышал! Я даже и не подозревал, что Мастер способен на такие интонации!..

– Конечно, Люсенька, конечно, лапочка… – и, обняв Люсю за плечи, сказал Чиверу по-английски: – А это Люся. Женщина, к которой я очень нежно отношусь и очень высоко ценю ее отношение ко мне.