Кыш и Громоотвод на том свете - [5]

Ну и еще, понятное дело - теперь мы полетим с ней вместе.

ВОСПОМИНАНИЕ НОМЕР ТРИ

А я пытаюсь нащупать взором, куда ты пропал

и вижу мы летим над горами какими-то и ты резко падаешь вниз

(почему "падаешь" - ведь ты невидим мне?)

и я не могу за тобой, словно ветер волнами уносит меня мимо, дальше,

чтобы как Робинзона швырнуть о берег или разбить о риф

в небе полно рифов...

Ты внизу, там еще девчонка какая-то

(голос подсказывает: ты знал ее когда-то позавчера)

ее много кто знал

"Красивая девочка Бэмби

На улице этой живет..."

Ракету на цель отпуская,

Так натовский думал пилот

И злые веселые люди

Похожие на виноград

Палят из зенитных орудий

И сами - так быстро горят...

Над городом Приштиной в небе

Большой самолет пролетал

Тяжелые бомбы на теле,

Горящий на солнце металл

Он пах благодатною смертью

Сжимая ее под крылом

Внизу завывали сирены

И пели, и пели о нем

Неистово грустную песню

О скрипе его грешных крыл

О женском неназванном месте

В котором он, может быть, был

Вот так и любовь... Непонятна

Была ему скука внизу

О боже, как здесь неопрятно

На небе - как в пьяном лесу

Вон слева - там стингер сверкает

Внизу пучеглазит радар

Там Сербия... Кто ее знает...

С ней нынче же будет удар

Потом же он вспомнил о Бэмби

И всяких подобных делах

Его передернуло нервно:

"Пускай их спасет их аллах

Ты должен, иначе упал бы

Бомби, раз умеешь летать

Иначе внепланово сядешь

И прочая ёб твою мать"

Он вышел из залпов подствольных

В крутую дугу над шоссе

Там землю колбасило болью

Накрыты? Да, вроде бы все

А сколько там в баках бензина?

Да столько, сколь бомб в запасном

И что за, простите, мудила

Затеяла этот облом...

Наверно, милошевич злобный

Он свой угнетает народ

Он правду в подвале скрывает

И песен ему не поет

Другие... их попросту жалко

(Еще две легли в точный курс)

Я просто небесное жало

А кровь... Будто строберри вкус

И по хрену, кто там стреляет

Наш Джо не боится погонь

Сам ужас на всех нагоняет

И в общем крепка его бронь

Потом начинались овраги

И город, где важный объект

Последнюю бомбу отправив

На душу последний взял грех

Все стало спокойно и славно

Как будто чипсы суперстар

Эй, Бог! Полетели обратно

Ты вроде как мне помогал

Молитвой уста осеняя

Он думал о высшем суде

О важности прав человека

Солане, другой ерунде...

Одно лишь ему не давало

Спокойно лететь в Авиано

Немного томило, несильно стремало

Но в целом весьма задолбало

Как все же неистово благо...

Он плакал, как дети во сне

И понял, что НАТО не право

И понял, что небо - в дерьме

Красивая девочка Бэмби

На улице этой жила

Слезой бутерброд окропляя,

Он плакал. Она умерла.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛЕДА И СТИКС

Stay the night

I'm so afraid by the light

Evanescent odour brings me morn

Nothing's happen no more

Come... Only try to feel that deathly ray

(maybe will be rain today)

Fragranses of Ledah...

Набережная была полупуста. То там то здесь едва вслух переговаривались прибывшие - незнакомые. Громоотвод лежал на брущатке, ощущая силу своего падения, способную вдребезги разнести не то что обыденное, но и ментальное тело, однако же чувствовал, что (как ни странно) все на месте. Неподалеку Кыш сидел, невидящим взором устремясь в проносимую в небе южным ветром будущность, на коленях его спала, ткнувшись головой, незнакомая красавица.

- Очнулся?

- Примерно так.

Громоотвод попробовал встать, но сразу сообразил, что это ему не под силу. Выпрыгнули в окно, за которым ничего. Полетели куда-то вбок, оказалось - мир внизу. Потом какие-то самолеты. Потом Кыш ломанулся вниз так, что не догнать. Потом туман. И вот теперь здесь.

- Я вроде вспомнил. Мы все еще кувыркаемся или наконец все ж как померли?

Кыш приложил палец к губам, знаком этим упреждая его не тревожить спящую и показал на большие стеклянные но при том тонированные ворота, открывающие шахту лифта. Шахта устремлялась в неподвластную взору высь.

- Здесь пристань. Дальше уже все. Я даже одну из прошлых жизней вдруг вспомнил, пока кувыркало меня, - теперь точно знаю, что меня с земли все это время так напрочь сметало. Безумная любовь... я силой своего самоубийства столкнул ее с земли вместе с собой. Мы снова вместе, сентиментальный вот мой вывод.

- Надолго? Там чего, фильтрационный лагерь?

- Я убью Бога, если он посмеет. Нет. Она будет со мной.

К ним подошел служитель набережной, одетый в оранжевую хламиду.

- С Земли? Долго ждать не будете, сейчас откроют. Тут только эти, - он кивнул головой на толпу нервно дрожащих и мокрых одинаково одетых мудодов.

- Кто такие? - Громоотвод наконец встал и решительно смотрел вокруг.

- Не бойся, - сказал служащий, - это твое пробуждение, которого ты так стремаешься, оно миновало. А театрально выряженные - гондольеры. Друг твой здорово тряхнул землю, в Италии куча гондольеров потонула. Ну и все сразу сюда. Вряд ли, впрочем, - понизил он голос, - ждет их здесь хоть что-нибудь приличное. Смотрите: в их глазах страх. Степень же полученного за этой дверью прямо пропорциональна тому, что ожидаешь увидеть. Я не говорю: что хочешь - то и увидишь. Но связь есть. У этих же с фантазией явно переполох.

Сгрудившись в углу, гондольеры тем временем паскудно выли.