Мамы осторожно понюхали. Переглянулись. Выпили по глотку. Переглянулись еще раз. Добавили по глотку и довольно прищурились.
"Прямо синхронное выступление какое-то, — подумалось мне, — хорошо спелись подруги".
— Андрюша, — медовым голосом позвала меня тетя Дина, — самодельный, говоришь? А рецептик?
— Ма-а-а-м… — просительно пропела Яся с противоположного торца, и брови ее горестно сложились домиком.
Все с надеждой воззрились на родителей.
— Ну, вроде, действительно слабенький… — смущенно сказала тетя Дина и покосилась на Томину маму.
Та еще раз клюнула из рюмки, покатала ликер во рту и махнула рукой:
— Ладно… Андрей, по тридцать грамм им, не больше.
Яська счастливой птицей вспорхнула к серванту за новыми рюмками.
Дети переглядывались с улыбками облегчения. Дети, чисто дети, даже Кузя.
Я демонстративно чиркнул по рюмке ногтем, обозначая допустимый уровень, и передал мешок довольному Паштету, а сам пошел к мамам диктовать рецепт.
— Цедра десяти лимонов? — озабоченно уточнила Томина мама, постукивая кончиком карандаша по зубам. — Не слишком жирно? Они ж без кожицы испортятся быстро.
— Нормально, — уверенно отмахнулся я, — выдавить сок в бутылочку, и в холодильник. И добавлять по вкусу в чай. Или разлить в формочки для льда, в морозилку, и доставать по кубику. Тогда точно ничего не случится. Кстати, есть еще один очень легкий рецепт, с растворимым кофе.
— Давай, — с энтузиазмом сказала тетя Дина, — нам скоро новоселье справлять.
— О? — я оглянулся на Ясю, — а я не знал.
— Дали, наконец-то, — выдохнула тетя Дина со страстью.
Ее пальцы невольно сложились щепотью, и рука дернулась было ко лбу, но потом пугливо упала назад и начала торопливо разглаживать скатерть.
— Под капремонт или по очереди? — уточнил я, сделав вид, что ничего не заметил.
— По очереди быстрее получилось. Почти пять лет отстояли, — пожаловалась она.
— И… Далеко? — я еще раз встревоженно оглянулся на Ясю. Она, забавно морща нос, принюхивалась к ликеру.
"Да нет, не может быть, она с нами до десятого училась", — мелькнула мысль.
— На край света! — горестно махнула тетя Дина рукой, — аж в Купчино. Зато отдельная, двухкомнатная.
"Точно, было, было! – обрадовался я, припомнив. — В десятом там отмечали".
— Переводить из школы не будете, — сказал уверенно.
— Не хочется, — согласилась она, — да и Яся бузит… Говорит, что поездит полтора года.
— Все равно потом в институт ездить… — заметил я, размышляя.
— Да, верно… Ладно, давай рецепт.
Я продиктовал. Женщины старательно законспектировали и бережно припрятали листки.
Потом Томина мама блаженно зажмурила глаза и сделала из рюмки еще глоток, а потом с обидой посмотрела на показавшееся дно. Я быстро наполнил по второй.
— Фантастика, — вздохнула она мечтательно, — даже не буду спрашивать откуда…
Я невольно напрягся.
— Не буду, не буду, — потрепала она меня по руке. — Ладно, иди к девочкам, они заждались, даже не пьют без тебя. А мы скоро в кино уйдем, танцуйте.
Мы посидели за столом еще с полчаса. Дегустировали мелкими глотками ликер (и правда – удачно получился), перебрасывались шутками. В общем-то было весело, но, хоть мне и удалось овладеть под столом Томкиной ладошкой, расслабиться до конца так и не удавалось. Справа мою щеку периодически обжигал страдающий взгляд Зорьки, что переживала свою трагедию, но это была меньшая из проблем.
А вот большая сидела прямо напротив и, тренировки ради и тонуса для, вполне успешно флиртовала со мной без всяких слов. Кузя то грациозно изгибала точеную шейку и туманно улыбалась румяными губами, то медленно и томно заправляла выбившийся из прически локон, показывая внутреннюю сторону запястья. А когда мой взгляд сам собой застревал на ней, Наташа в изумлении взмахивала длинными, кокетливо изогнутыми ресницам, мол, "мальчик, что ты себе позволяешь?!".
И ведь никаких накладок из "соболя", черт побери, никакой завивки ресниц – все полностью естественно.
Да, лучше бы я ее посадил рядом с собой, а Тому напротив. Однозначно – было б легче, никаких внезапных приступов томления…
Но все проходит, и это тоже прошло. Мамы ополовинили вторую емкость и, повеселев еще больше, действительно ушли на сеанс.
Как только за ними закрылась дверь, мы заговорщицки переглянулись.
— Ну, — подытожил общее мнение Сёма, — разомнемся быстрыми для начала?
Расчищая место для плясок дружно придвинули стол к стене. Я поменял кассету, а Паштет решительно выключил свет.
— Fly, robin, fly… — горячая мелодия легко легла на взбодренные алкоголем мозги, и полутьма зашевелила нашими телами.
Ничего, что страдальчески скрипит под ногами рассохшийся паркет. Ничего, что постепенно становится душно, а мы регулярно задеваем друг друга руками. Зато мы переживаем единство, ощущая присутствия себя в каждом, и каждого в себе. Под ритмичный инфразвук всплывают из глубин наследственной памяти сакральные танцы неолита, и на новомодное диско ложатся все те же хтонические движения, что метались тенями по стенам пещер еще до взрыва вулкана Тоба. Одна быстрая мелодия сменяет другую, и буквально за полчаса мы становимся потными и счастливыми.
— Уф! — Зорька врубила свет. — Открываем форточки, проветриваем. И пить, пить…
