Квин в ударе - [32]

«Так вот почему у меня брали отпечатки в понедельник…» — подумал Кэрролл сквозь шум в ушах. Он быстро моргнул, услышав знакомую насмешку в голосе партнера:

— Уверен, что вы нашли там и другие отпечатки, помимо Джона и самого Ханта.

Старик выглядел заинтересованным.

— Чьи, например?

— Там должны быть отпечатки пальцев смотрителя платного гаража, где Хант держал свой автомобиль.

— Ну?

— И конечно, несколько моих, — с улыбкой добавил Уэст.

— Ваших, мистер Уэст?

— Боюсь, мне придется настаивать, чтобы вы взяли отпечатки и у меня. В четверг вечером — практически накануне убийства — Хант подвозил Джона и меня домой в своем «тандерберде».

— Можете не сомневаться, мистер Уэст, что мы окажем вам эту услугу, — фыркнул инспектор и бросил взгляд на кожаное кресло.

— У меня к вам наивный вопрос, Кэрролл. — Эллери изучал кольца дыма от своей сигареты. — Вы убили Мередита Ханта?

— Нет, черт возьми! Я никого не убивал со времен Лейте.[20]

— Пожалуй, Джон, я посоветую тебе больше ничего не говорить. — Талли Уэст поднялся. — Это все, инспектор?

— Пока да. И еще, мистер Кэрролл…

— Да?

— Вы не должны покидать город. Понятно?

Джон Кэрролл молча кивнул.

Проходя через вестибюль Главного полицейского управления и спускаясь на тротуар по выщербленным ступенькам, партнеры не произнесли ни слова. Но когда они ехали в такси, Кэрролл пробормотал:

— Талли, я должен кое-что знать.

— Что именно?

— Ты думаешь, что я убил Мередита?

— Конечно нет.

— Ты действительно думаешь так?

Монашеское лицо Уэста сморщилось.

— Мы, Уэсты, не ставим себя под удар с тех пор, как моему прадедушке снесло голову в Ченселлорсвилле.[21]

Кэрролл откинулся на сиденье. Его старший компаньон смотрел в окошко на Четвертую авеню.

— С другой стороны, не стоит опираться на травинку, когда рядом валун. Мои знания законов о корпорациях и налогах — как и твои, Джон, — не слишком помогут, если этот хитрый старый кот решит прыгнуть. Тебе вскоре может понадобиться опытный адвокат по уголовным делам. По правде говоря, я думаю о Сэме Рейфилде.

— Понятно. Хорошо, Талли, как скажешь. — Кэрролл изучал нарыв на затылке водителя. — Господи, Талли, как все это подействует на Хелену и на детей?

Он повернулся к окошку — его губы дрожали.

* * *

Детектив из 17-го участка произвел арест во второй половине дня. Он и его напарник появились в офисе фирмы «Хант, Уэст и Кэрролл» на Мэдисон-авеню незадолго до пяти. Кэрролл узнал в них тех, кто допрашивал его в субботу, — очевидно, это были местные детективы, ведущие дело.

Мисс Мэллоуэн не вовремя упала в обморок. Секретарша Талли Уэста вытащила ее из комнаты.

— Я бы хотел позвонить жене, — сказал Кэрролл.

— Звоните, но поскорее.

— Слушай, дорогая, — заговорил Кэрролл в телефонную трубку, удивляясь спокойствию собственного голоса. — Я арестован. Не вздумай бежать в тюрьму, слышишь? Я хочу, чтобы ты оставалась дома и заботилась о детях. Понятно, Хелена?

— Слушай меня. — Голос Хелены был таким же спокойным. — Предоставь все Талли. Я скажу детям, что ты уехал по делам, и навещу тебя, как только они меня отпустят. Понятно, дорогой?

Кэрролл облизнул губы.

— Да.

Талли Уэст выбежал на площадку, когда они ждали лифта.

— Я сейчас свяжусь с Рейфилдом. И буду присматривать за Хеленой и малышами. Ты в порядке, Джон?

— В полном, — криво усмехнулся Кэрролл.

Уэст стиснул его руку и скрылся.

* * *

Мрачный серо-зеленый фасад здания уголовного суда, ночь в камере, проход по галерее из тюремного крыла следующим утром, предъявление обвинения в одном из холодных залов суда, напряженное лицо Хелены, пытавшейся поцеловать его, потупленный взгляд Талли Уэста, негромкий внушительный голос Сэмюэла Рейфилда, судья, назначающий залог в пятьдесят тысяч долларов, — все это сливалось воедино перед глазами Джона Кэрролла. Он испытал облегчение, вернувшись в камеру, и сразу же заснул.

В пятницу утром все причиняло ему боль. Когда его привели в кабинет секретаря суда, Кэрролл не мог смотреть ни на двух адвокатов, ни на жену. Он чувствовал себя раздетым догола.

Кэрролл лишь смутно слышал разговор с клерком, касающийся залога… Внезапно он осознал, что жена платит выкуп за его свободу деньгами Ваноуэнов.

— Нет, Хелена!

Но Кэрролл произнес это мысленно. В следующую минуту они уже выходили из кабинета секретаря.

— Я свободен? — тупо осведомился Кэрролл.

— Свободен, дорогой, — прошептала Хелена.

— Но пятьдесят тысяч… — пробормотал он. — Твои деньги…

— Ради бога, Джон, — сказал Уэст. — Залог вернут в первый день процесса, когда ты вернешься под стражу. Ты отлично это знаешь.

— Джон, дорогой, это всего лишь деньги.

— Хелена, я не делал этого…

— Знаю, дорогой.

Рейфилд быстро вклинил свою объемистую фигуру между ними и репортерами. Каким-то образом ему удалось почти без ущерба провести их под залпами камер и вопросов.

Когда двери лифта закрывались, Кэрролл заметил стоящего в коридоре молодого человека со смышлеными глазами. Это был Эллери Квин, сын полицейского инспектора. Что он здесь делал?

Вопрос не давал ему покоя всю дорогу домой.

Наконец он был в безопасности за серым фасадом на Пятой авеню. В тюрьме Кэрролл лелеял мысль об этом моменте, защищаясь ею от холодной стали и запаха антисептика. Но они преследовали его и здесь. Когда миссис Пул тактично увела детей в парк, Кэрролл поежился и глотнул мартини, который принес ему Уэст.