КвазаРазмерность. Книга 3 - [33]

– А можно увидеть, как выращивают синтетические скелеты синергиков?

– Это не так интересно, как кажется.

– Позволь мне судить самому, к тому же… – мальчик хитро прищурился. – Я вообще не верю, что ты видел, как выращивают скелеты синергиков. Это ведь то же самое, что пробраться в репродукционный центр и подсмотреть, как выращивают новых людей.

– Люди – это не синергики, к тому же… – Рахаб прервался, невольно заглядывая вместе с мальчиком в открывшуюся дверь, ведущую на ремонтную площадку, куда прибыла для обслуживания капсула общественного транспорта. – К тому же коридор спиралью огибает мастерские и помещения с репликаторами, – продолжил Рахаб, – и с другой стороны радиус нейронных сетей жилого комплекса захватывает часть местных помещений, так что наши жидкие чипы смогут подключиться и я позволю тебе заглянуть в мои воспоминания, чтобы ты увидел, как выращивают синтетические скелеты синергиков на нижних уровнях ремонтной базы.

– А синергики могут подключаться к внешним нейронным сетям?

– Нет, у них другие коммуникативные протоколы.

– Как же тогда с ними общается Юмико?

– Никак. Базовые правила и алгоритмы заданы до активации основных ядер.

– Сотни, а возможно, и тысячи лет назад, когда человечество вернулось в жилые комплексы, вытесненное с материков Великим ледником?

– Выходит, так.

– Почему же тогда, если Юмико могла предвидеть будущее и создать для себя эту обитель, она не придумала, как создать себе нормальное тело?

– Потому что ядра сознания Юмико слишком сложны для использования в биоэлектронном мозге синергика.

– А люди?

– Что люди? Хочешь, чтобы Юмико использовала биоэнергетическое сознание человека?

– Почему бы и нет?

– Тек-инженер Ючи потратил всю жизнь, чтобы извлечь созданный им набор ядер из человеческих тел, а ты хочешь обратить этот процесс?

– Сейчас не хочу, но если бы провел в одиночестве четыре с половиной тысячи лет, то хотел бы.

– И кто бы стал добровольцем? Ты бы согласился отдать свое тело?

– Нет, но это, думаю, уже детали.

– Вот как? – на губах Рахаба появилась раздраженная улыбка, которая не ускользнула от глаз Джаво.

– Я слишком много болтаю? – доверчиво спросил мальчик.

– Немного, – признался Рахаб, проходя ту часть коридора, где зона покрытия нейронных сетей могла подключиться к интегрированным жидким чипам.

– Ты обещал мне показать свои воспоминания о том, как выращиваются скелеты синергиков, – робко напомнил Джаво.

– Да, обещал… – Рахаб сосредоточился на воспоминаниях о камерах, где выращиваются скелеты синергиков. – Видишь? – спросил он мальчика.

– Скорее помню, – скривился Джаво, пытаясь привыкнуть к новым способностям восприятия информации. – У нейропатов всегда так? Все размыто и нечетко, словно сон, когда воспринимаешь отдельные отголоски прошлого, отраженного в Подпространстве, но все они искажены, не позволяют разобрать ничего конкретного, потому что сознание остается в биологическом теле, не в силах без терминала установить связь с миром энергии.

– А чего ты хотел? Воспоминания – это не интерактивная реконструкция событий.

– А нет возможности сделать апгрейд жидкого чипа, чтобы он позволял мне изучать чужие воспоминания, а не воспринимать как часть собственных прожитых моментов жизни?

– А вдруг тебе не понравится то, что ты увидишь в чужих воспоминаниях? Здесь ведь нет предварительного анонса, что тебя ждет в голове того или иного человека.

– Тогда можно встроить протокол, который будет обрабатывать чужие воспоминания, превращая в интерактивные реконструкции, которые, если мне понравится то, что увижу в чужой голове, можно будет потом активировать.

– Слишком сложная технология даже для современного мира. Не забывай, способности нейропатии до сих пор мало изучены. Все, что смогли установить ученые, – базовые процессы способности уходят в биоэнергетические ядра сознания, доступ к которым возможен только в Подпространстве, где акеми смогли взломать начальный уровень блокировок точки сборки личности, добравшись до алгоритмов, отвечающих за формирование внешнего образа в Квазаре, но дальше продвинуться в расшифровке преобразованных ядер биоэнергетического сознания человека не удалось.

– Получается, мы такие же сложные, как Юмико?

– Не мы, а наша способность нейропатии. Мы – самые обыкновенные.

– А Юмико тоже умеет читать мысли?

– Возможно.

– Ты не спрашивал ее?

– Мне достаточно того, что она может предсказывать будущее.

– А я бы спросил, – Джаво попытался заглянуть в воспоминания Рахаба, хранившие информацию о его первой встрече с Юмико.

– Что ты делаешь? – насторожился Рахаб.

– Ничего… – испуганно тряхнул головой мальчик, словно его застали за непристойным занятием.

Связь с сознанием нового знакомого прервалась в тот самый момент, когда Джаво попытался найти воспоминания о том, как Рахаб впервые понял, что он нейропат.

– Тогда расскажи мне об этом сам, – попросил мальчик.

– Рассказать о чем?

– О том, как ты стал нейропатом и познакомился с Юмико. Ты сразу стал читать чужие мысли или учился этому? А быть посредником, как это было у меня с хранителем и работником запрещенного центра Энрофы… – Джаво вспомнил то, что видел в воспоминаниях хранителя, и поежился. – Как ты думаешь, почему Иерархия не закрывает незаконные центры Энрофы? Нет, я, конечно, понимаю, что это не так просто… – мальчик замолчал, увидев открытые двери на ремонтную площадку, где вместо пневмотоннеля и вакуумных рельсов пульсировала искрящаяся тьма.