Квартира, муж и амнезия - [26]

Очень скоро она вышла на Тверскую улицу и пошла вдоль огромных нарядных витрин многочисленных бутиков. Возле одной остановилась. За прозрачным промытым стеклом стояли дети-манекены. Неизвестному скульптору (или как называют мастеров, которые делают эти фигуры?) удалось поставить этих «детей» в максимально правдоподобные позы. Один мальчик тащил санки на веревочке. Второй слушал плеер, сунув руку в карман джинсов. Девочка, присев на табурет, разглядывала прохожих. Дети были одеты в нечто спортивно-демисезонное. Шапки, шарфы, куртки, джинсы. На ногах — то ли кеды, то ли кроссовки, почему-то серебристые и золотистые, будто сшитые из парчи. На каждой из одежек — ценники в у.е. Золотистые кеды — триста, синяя дутая куртка — тысяча, джинсы — девятьсот. «Цены какие-то недетские», — удивилась Рита, разглядывая застывшие лица «детей». Им неизвестный скульптор придал живое выражение. Каждому — одно и то же: не по-детски надменное. И чуточку презрительное. Будто эти манекены знали, что на каждом из них одежды — на пару тысяч долларов. И заранее презирали прохожих, которые не могли себе такую одежду купить.

«Интересно, — думала Рита, — много ли найдется родителей, готовых потратить тысячу долларов на подростковые джинсы?» Судя по всему, немного. В торговом зале, который хорошо просматривался за манекенами, виднелся рядок вешалок с одеждой и две, одетые в одинаковые серые жакеты, скучающие девушки-продавщицы. Рита еще раз поглядела на презрительно оттопыренную губку манекена-девочки (вот из таких и вырастают всякие расфуфыренные истерички!), показала ей язык и пошла дальше, стараясь не задерживаться у витрин. До офиса отсюда с полчаса ходу, а будет так глазеть — до вечера не доберется. Она шагала, а в голове, в такт шагам, почему-то крутилась песенка, что Ален Делон не пьет одеколон. И говорит по-французски. А она знает, на кого Матвей похож. На Кевина Костнера.

Глава 7

— Матвей Алексеич, заказчики из Тулы звонили. То есть представитель их звонил, он в Москве, через час в офисе будет. Я курьера за печеньем к чаю послала. Вы когда подъедете?

— Сейчас подъеду, минут через тридцать. Я тут недалеко.

Матвей завел машину и медленно выехал на дорогу, оскальзываясь и пробуксовывая в снежной каше. Бурно началась в этом году зима. Первый снегопад, и сразу столько насыпало! Голос Светы-менеджера разбил хоровод странных мыслей, в котором Матвей кружил уже битую четверть часа. Он так и сидел в машине, вполуха слушая шлягеры по радио и шаг за шагом, слово за словом перебирал свой дурацкий визит к Рите. Вот он заходит, вот, как дундук, требует эти дурацкие, никому не нужные бумаги. Вот велит писать заявление на отпуск. Весь такой из себя начальник! И вот в квартиру врывается Дунечка и устраивает дикую сцену, вдребезги разбивая его авторитет и ставя его в идиотское положение. И чего, спрашивается, он к Рите приперся? На мужа захотел посмотреть? Ну посмотрел, дальше что? А дальше — ничего. Только вот не складываются они вместе, Рита и ее красавчик муж. Ну никак не складываются.

Еще в институте Матвей открыл у себя одну особенность: глядя на чертеж, он сразу понимал, как будет работать механизм. Или не будет. Он так и сказал молодому преподавателю-аспиранту, который сам года два как окончил МАТИ и теперь вел у них практические занятия по прикладной механике: этот агрегат работать не будет. В чертеже ошибка. Аспирант сначала фыркал, потом чесал в затылке, потом пожал Матвею руку и поставил зачет за семестр. После эта его особенность, это чутье, стала проявляться и в других, житейских ситуациях. На студенческих посиделках одного взгляда на компанию Матвею хватало, чтобы понять, получится вечеринка или нет. Если все собравшиеся подходили друг к другу, как зубчики шестеренок в редукторе, значит, сколько бы ни было выпито, что бы ни было сказано, все разойдутся тихо-мирно, с ощущением хорошо проведенного времени. Если же кто-нибудь из присутствующих торчал как болт с неверным шагом резьбы — жди пьяных разборок, хватаний за грудки. В таких компаниях он не задерживался, а назавтра слушал рассказы о вчерашней драке.

Позднее, на заводе, это ощущение гармонии помогало ему выбрать нужный тон с мастерами и работягами. Да и с начальством тоже. Когда занялся бизнесом, Матвей по ощущению «будет ли работать редуктор» набирал себе команду. И не ошибся — почти все его сотрудники переехали за ним в московское представительство. В офисе было комфортно, компания работала как отлаженный механизм. Вот только с Дунечкой чутье ему изменило. Вернее, не смогло пробиться через его сексуальную одержимость этой ведьмой.

А с Ритой? С Ритой чутье работает? Матвей остановился на красный свет и задумался. Нет, все верно. По его ощущениям Рита не просто вставала каждым зубчиком в другие колесики его фирмы. Она кусочком пазла входила в его личную жизнь, добавляя в нее какие-то важные линии. И дорисовывая какие-то картины. А этот, ее муж, все линии ломал. Он был чужим, другим, неправильным. И, представляя их вместе, Матвей очень четко видел: не работает механизм. И не заработает. Ошибка в конструкции.