Квартира №16 - [113]

— Лен, хватит! — прикрикнул Власов.

То, что было дальше, солью упало на мое израненное сердце. Лена обхватила лицо Дениса и, глядя ему в глаза, стала клясться в любви, говорить, что готова на все ради него. Он убрал с лица ее руки, но не отпустил их. В этот момент я окончательно убедилась, что Денис ее не бросит. Как бы ему ни было тяжело. Лена так сильно вросла в него, что никуда не денется. Эта сцена была настолько личной, до неприличия интимной, и мы с Костей не должны были становиться ее свидетелями. Думаю, и Денис хотел не этого, прося нас задержаться.

— Уведи меня отсюда, пожалуйста, — простонала я в плечо жениху, плюя на то, что мой жалобный голос услышат остальные. Костя не ответил, он просто поднялся из-за стола, не отпуская моей руки, и повел меня к лестнице. Ни Денис, ни Лена с нами не попрощались.

До дома мы ехали почти не разговаривая. У меня разыгралась дикая мигрень, такая, что пришлось останавливаться у аптеки и покупать таблетки. Но так было даже лучше. У меня не осталось сил, чтобы продолжать что-то выяснять с Костей.

А следующее утро было самым обычным. Мы вместе собирались на работу, я готовила завтрак, Костя смотрел утренние новости. Идеальная семья. Не хватало только пары детишек, резвящихся рядом. Но все это было лишь красивой ширмой. Ночью я не сомкнула глаз, изводя себя мыслью, что Денис с другой. Я снова и снова видела, как он держит ее за руку, целует, медленно снимает одежду… Мое тело трепетало от воспоминаний о нашей близости, и я не могла смириться, что сейчас это испытывает Лена. А ведь Воронов все понял. Он старался вести себя так, словно ничего не произошло, сам себя пытался убедить, что я люблю его, а не Дениса, но глаза его выдавали. Наша жизнь превратилась в фарс, который пора было кончать.

Самое правильное, что я могла сделать — это решить все сразу. Но как набраться смелости? У меня и отношений раньше не было, а уж разрывов… Я просто не знала, как это сделать, как начать разговор, подобрать слова, чтобы не причинить боль, и куда идти потом? Он улыбнулся, когда я поставила перед ним кружку кофе, и ничего не сказал, заметив, как внимательно его рассматриваю за завтраком.

Весь день в бюро я только и делала, что пыталась придумать, как заговорить с Костей. Совместный обед — не самое лучшее время. Дорога домой — разве можно о таких вещах в машине? Дома — он слишком устал, видимо, сегодня неподходящий день. Завтра все повторилось. Послезавтра снова.

* * *

Прошла неделя, а я так и не решилась порвать отношения. Может быть, это и к лучшему? Денис не объявлялся, он снова ушел из моей жизни, наверняка был с Леной и постепенно забывал меня. А вот я, напротив, сильнее привязывалась. Говорят, что с глаз долой — из сердца вон, чушь! Полная чушь! С каждым днем мое чувство к Денису росло, и это было ненормально. Снова я стала выкуривать по пачке сигарет в день, а никотиновый пластырь, бесполезные таблетки и книгу Аллена Карра убрала в тумбочку.

В то время как любовь к Денису крепла в сердце, чувства к Косте окончательно угасли. Теперь он был не более чем другом, только приходилось делить с ним постель. Мне всегда было хорошо с чувственным, нежным и одновременно страстным Вороновым, но сейчас близость стала обязанностью. К счастью, он сильно уставал, и лишь раз мы были вместе. Я тянула с подачей заявления в ЗАГС, жених злился. В глубине души у меня теплилась надежда, что Косте все это надоест и он сам меня оставит. Это стало бы лучшим исходом, но он не собирался меня бросать.

Под конец лето решило порадовать теплом и даже переусердствовало в этом, накалив город до невыносимых тридцати пяти. В бюро кругом шумели кондиционеры, но наша офисная прохлада не влекла к нам клиентов. Было странное затишье, словно люди передумали умирать, судиться, разводиться. Хотя на некоторых это затишье все же не распространилось. Мои родители подали на развод.

Отец и мать встретились перед судом, и грозная адвокатесса Елисеева пообещала уничтожить почти бывшего супруга. Папа угроз не испугался. Он заявил, что мама может спокойно оставить себе все, что осталось в общем пользовании, кроме квартиры, которую потребовал продать и поделить вырученные деньги. Еще один удар по матери: элитное жилье, ее гордость, ее выстраданная квартира на Яузском бульваре. Я не могла это так оставить и снова предприняла попытку поговорить с отцом. На этот раз он не стал прятаться.

Между нами словно выросла непроходимая ледяная стена из непонимания и неприятия. У меня никогда не было доверительных отношений с родителями, но если с мамой мы хотя бы изредка общались, отец всегда был на расстоянии. Теперь все только ухудшилось. Он прямо заявил, что я уже взрослая и должна заниматься своей жизнью, а его оставить в покое. Более того, папа перечислил ряд вопросов, по которым я имею право обращаться к нему: тяжелая болезнь, смерть родных, свадьба, рождение ребенка. Все остальное, по его мнению, глупости, которыми не нужно его тревожить.

— Пап, как ты так можешь? — вопросила я, сознавая все сказанное им.

— Алиса, так будет лучше и для тебя, и для меня, — сухо ответил он, меряя шагами небольшую по-советски обставленную комнату в квартире друга.