Кварталы Нелюдей - [29]
— Пусть пока тирнотозин постоит, — тихо продолжал ворчать голос, — а потом посмотрим…»… Одна она птицей улететь смогла, была ли любовь любовью?». Мозгов никаких, ей-богу! Что за дети! Если мистер Джоунз узнает, какой скандал поднимется!.. А я ещё и покрываю этих сопляков… Нет, всё, с меня хватит! Эта приходит в себя, и я увольняюсь! Пойду работать в детсад! Лучше разбитые коленки малышни перебинтовывать…
Голос говорил что-то ещё. Что именно — не помню. Сделав неимоверное усилие, я приоткрыла глаза и сквозь лёгкую дымку увидала низенького толстячка лет сорока с плешью среди рыжих волос. Он был весь такой кругленький, а сейчас ещё и дико раздражённый. Поправив сидящие на кончике картофельного носа очки, колобок пристально посмотрел на капельницу и покачал головой. Не шло решительное выражение к его добродушному простецкому лицу.
Кстати, это — мистер Крестовский, наш приютский врач, отвечающий за здоровье ребят моего поколения. Пожалуй, он единственный из взрослых, кто знает про Круг Поединков и почему-то хранит эту тайну, как свою собственную (когда-то она и была его собственной: он тоже был сиротой Киндервуда). Он же лечит проигравших, вроде меня, и ловко изворачивается перед Крысами, типа: «… в футбол по грязи играл, ну и грохнулся об штангу ворот…» или»… да, дурная, полезла на крышу антенну поправить и шлёпнулась, слава богу, кости целы…». К счастью, сёстрам-стервам ни разу не пришло в голову посмотреть на пострадавших («… надеюсь, Фрекен Бок, Вы любите детей? " — " Как вам сказать?.. Безумно! "), и они наивно верили словам доктора.
Наигранно строгие глубоко посаженные глаза жёлто-карего цвета встретились с моими, и в них разлилось облегчение — они невольно подобрели. Как ни старался мистер Крестовский сохранять бесстрастное лицо, ничего у него не получилось. У него это вообще никогда не получалось. Поэтому он осторожно, чтобы не потревожить мою левую руку, в вену которой была введена игла капельницы, присел на край постели.
— Как самочувствие? — поинтересовался он. С трудом отлепив пересохший, а впоследствии заплетающийся язык от нёба, я тихо промямлила:
— Бывало и хуже… Спасибо.
— Всегда пожалуйста, Кейни, — ответил доктор, — с кем это ты так поцапалась?
— А то Вы не знаете, — я попыталась фыркнуть, но не смогла. Голова, точнее, наковальня, которая была вместо неё, слегка кружилась
— подташнивало.
— С Эдуардом? — не спросил, а скорее утвердил Крестовский и неожиданно вспыхнул. — Нет, я тебе определённо поражаюсь! Он же сильнее тебя, что ты к нему лезешь?!.
— Я была Принявшим… — слабо, но оборвала я его гневную тираду.
— Ах, вот оно как, — врач заметно смягчился и шумно вздохнул, как порой вздыхают глубоко умудрённые жизнью люди. — Диву даюсь! Эдуарда я знаю с тех пор, как он трёхлетним запуганным ребёнком попал в Киндервуд — он постоянно стоял у меня на учёте, так как был (и есть) не совсем человеком — добрая душа! Милый, спокойный парень, красавец, не дурак, не зануда и не увалень. И только ты умудряешься с ним не ладить! Все девчонки его обожают, кроме тебя. В чём дело, Кейни?.. Ты, конечно, не обижайся, но у меня начинает создаваться впечатление, что ты… гм… немного не той ориентации.
Всё, что я могла — скорчить выразительную мину, показывая, что я, если б могла, высказала. Просто приличия не позволяют.
— Ладно-ладно, извини, — примирительно произнёс Крестовский и потрепал меня по щеке (если только у наковален есть щёки), — но ей-богу, я тебя не понимаю.
— Слишком он много о себе думает. И слишком хорошо дерётся, — чуть слышно выдохнула я, считая, сколько оборотов вокруг меня делает комната в единицу времени. — И он… не в моём вкусе
— Ага, — кивнул доктор, — тебе нравятся темноволосые голубоглазые? Тощие? Или всё-таки пухленькие?
Я измученно улыбнулась и, кивнув, посмотрела в потолок, где играли солнечные зайцы от блестящего оборудования реаниматорской. Ха! А куда ж ещё я могла попасть после всего? Мне манипуляционная как родная теперь — как-то раз я здесь даже Рождество встречала! Разумеется, в компании друзей. И знаете, это даже прикольно — пить соки из пробирок и резать торт пилой, которой обычно делают трепанацию черепа. Хирург, главное, был „в диком восторге“, когда потом пытался эту самую пилу отмыть от засохшего крема.
После некоторого несодержательного и неловкого молчания я спросила:
— Сколько я здесь?
— Уверена, что хочешь знать? — в сомнении скосился на меня врач, но я кивнула с наибольшей твёрдостью. Давайте мне правду и всё! Какой бы она ни была!
— Второй день.
— А-а-а-а?!! — у меня в шоке отвисла челюсть, обнажив все тридцать или сколько их там у подростков зубов. — Сколько?!!
— Второй день, — повторил Крестовский…
… После того, как окончилась моя гневная и ну очень нелитературная тирада в адрес Эдуарда, поминающая всех его родственников аж до самого минус пятого поколения, начиная от обезьян и тигров и заканчивая матерью и отцом, я уже более спокойно произнесла:
— Когда я смогу выписаться?
— Да хоть сейчас, неугомонная ты душа! К тебе тут периодически Киара, Джо и Никита с Майком забегали, еле выпроводил их с полчаса назад! — в голосе доктора скользнуло раздражение. — Уходи, когда хочешь, только пусть капельница закончится. Но учти, если ещё раз хлопнешься в реанимацию, избитая Эдуардом, и будешь сама в этом виновата — лечить не буду. Уволюсь!
Вы никогда не задумывались, что совершая однажды такое привычное дело, вы нарываетесь на совсем уж непривычные проблемы? Казалось бы, что тут такого - опять подралась с четверть-оборотнем… Ну, в общем-то, я тоже так думала, но потом… Потом вся моя жизнь полетела к чертям в котёл. Я потеряла себя и своё место в жизни. Чёткое будущее расплылось как залитая водой картина. Люди и нелюди - а я где-то между них. Ещё ни разу, идя по улицам Кварталов Нелюдей среди оборотней, вампиров, готов и Наблюдателей Мрака, я не задумывалась о том, что меня ждёт.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.