Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок - [116]

В выступлении Гриффина прозвучал вызов. Он говорил, глядя на сбитых с толку законодателей немигающим взором. По его мнению, хедж-фонды не имели отношения к кризису. Все дело было в усиленно регулируемых правительством банках.

— Мы не считаем, что основной удар этого финансового цунами пришелся на хедж-фонды, — сказал Гриффин, одетый в синий пиджак, черный галстук и голубую рубашку.

Заявление попахивало отрицанием. И не так важно, верил ли в это он сам. Как будто он не учел, что катастрофически ослабленное положение Citadel к концу 2008 года увеличивало общий хаос на рынке. Регулирующие органы были крайне обеспокоены и боялись, что гибель фонда вызовет дальнейшие взрывы.

Гриффин также высказался против большей прозрачности. «Требовать от нас раскрыть наши позиции на открытом рынке — все равно что требовать от Coca-Cola опубликовать формулу напитка».

Несмотря на предупреждения Гриффина, Конгресс явно склонялся к большему контролю за хедж-фондами — частью теневой банковской системы, вызвавшей финансовый коллапс. «Когда хедж-фонды становятся слишком большими, в случае их коллапса возникают проблемы в финансовой системе», — сказал Wall Street Journal Эндрю Лоу из MIT — человек, придумавший Часы Судного дня.

Citadel не обрушился, хотя и подошел пугающе близко к краю. Гриффин, когда-то лелеявший амбициозные планы по созданию финансовой империи, которая могла бы сравниться с мощнейшими колоссами Уолл-стрит, был посрамлен. Первую половину года он приходил в офис поздно, нередко около 10:00 вместо обычных предрассветных часов. Он не мог отделаться от мысли, что это была расплата за потерю бдительности. Правда, он мог проводить время со своим годовалым сынишкой.

Но Гриффин знал, что мечта о хедж-фонде высокого полета, которой он жил последние два десятилетия, уже никогда не вернется. Леверидж, при помощи которого можно было горы свернуть, и отчаянные ставки в миллиарды долларов на рискованные сделки канули в Лету.

Гриффин старался сохранить лицо. Как он сказал во время телеконференции в тот октябрьский пятничный вечер, «нам придется смириться с тем, что нужно идти вперед. Мы с распростертыми объятиями примем изменения, которые станут частью этого развития, и будем процветать в новой финансовой эпохе».

Его инвесторы не были уверены в этом. Многие потребовали вернуть деньги. В декабре, после шквала подобных запросов на общую сумму 1,2 миллиарда долларов, Citadel отнял у инвесторов возможность забирать свои средства из основных фондов. Активы к тому моменту уже сократились до 10,5 миллиарда против прежних 20 миллиардов. Чтобы удовлетворить дальнейшие запросы, Гриффину пришлось бы закрыть еще больше позиций. Неприятная ситуация, особенно на агонизирующем рынке.

Инвесторам оставалось только подчиниться. Но этот ход очень разозлил многих из них. Они сочли это проявлением тактики сильной руки со стороны компании, которая в прошлом году и так уже потеряла их бесчисленные миллионы.

Гриффин также получил мощный удар по собственному необъятному кошельку. Из посторонних мало кто знал, какой процент Citadel принадлежал ему самому. Но, по некоторым оценкам, он владел приблизительно 50 % активов компании на момент начала кризиса; его личное состояние составляло приблизительно 10 миллиардов долларов — куда больше, чем думали многие. 55 %-ный обвал его хедж-фондов мало по кому ударил так болезненно, как по нему самому. Кроме того, он использовал 500 миллионов личных средств, чтобы поддержать фонды и выплатить зарплату менеджерам. Обычно эти расходы ложились на плечи инвесторов. Он также был крупнейшим инвестором высокочастотного алгоритмического фонда Tactical Trading, в который ушел 1 миллиард долларов.

Citadel сильно пострадал. Общая сумма активов его хедж-фондов уменьшилась за время кризиса: с 140 миллиардов долларов весной до 52 миллиардов к концу года.

В отчаянной попытке делевериджа баланса компания скинула активы на 90 миллиардов долларов. Эта волна продаж усугубила ситуацию на и без того нестабильном после краха Lehman рынке.

Гриффин был далеко не одинок. После большого потрясения 2008 года в подобной ситуации оказались многие, включая Клиффа Эснесса.

Клифф Эснесс был в ярости.[159] Слухи, ложь, удары ниже пояса должны были прекратиться.

Было начало декабря 2008 года. В маленьком городке Гринвиче царила неразбериха. Роскошные яхты и моторные лодки стояли в холодных доках фешенебельной гостиницы Delamar в Гринвич-Харбор, построенной в стиле средиземноморской виллы.

Караваны лимузинов Bentley, Porsche и Beamer были заперты в ее просторном гараже. Обнесенные оградой особняки горбились на коннектикутском холоде за рядами экзотического кустарника, лишенные традиционного украшения из рождественской мишуры. Мало у кого из высокопоставленных обитателей этих особняков было праздничное настроение. Печальные праздники для Гринвича, мировой столицы хедж-фондов.

Усугубило ситуацию то, что многомиллиардная компания по управлению капиталом, которой руководил скрытный финансист по имени Бернард Мейдофф, оказалась огромной финансовой пирамидой. Об этом Эд Торп предупреждал еще в начале 1990-х. По всей отрасли прошла волна убытков. Теперь над индустрией, и без того известной своей паранойей и болезненной скрытностью, повисло облако подозрений.