Кузницы Марса - [85]

Потоки гравиметрических полей, окружавшие ковчег, делали невозможной прямую стыковку с манифольдной станцией "Валетте", и поэтому они путешествовали сквозь турбулентность на “Барисане” вместе с космическими десантниками Кул Гилада, архимагосом Котовым и преторианским отделением из пяти скитариев. Хотя для офицеров кадианцев было обычным делом сражаться в передних рядах, Хокинса удивило, что подобная командная этика оказалась не чужда Механикус.

Что-то лязгнуло вдоль борта “Громового ястреба” и Хокинс инстинктивно пригнулся, словно ожидая, что потолок отогнётся, как крышка консервной банки.

– Всё в порядке, капитан? – спросил Рей, который, казалось, искренне наслаждался происходящим.

– Чёрт, ненавижу воздушное десантирование, – ответил он. – Пусть элизианцы занимаются подобными глупостями. Лучше уж трястись в “Химере”.

– Да, сэр. Я напомню вам об этом в следующий раз, когда мы попадём под вражеский огонь в “Копье Зуры”. По мне лучше держаться подальше от опасности.

– Согласен, – сказал Хокинс, посмотрев на поцарапанный дисплей в передней части отсека. Потрескивающий экран передавал поступавшие в кабину пикты и Хокинс увидел блестящую, покрытую льдом округлую форму приближавшейся манифольдной станции, множество выступавших металлических лонжеронов, простиравшихся, в том числе, и за пределы поля зрения пикта. Пилот заложил вираж, уклоняясь от особенно большого куска опалённого металла, и Хокинс покрепче вцепился в подпорку. Звёздный свет вспыхнул на поверхности обломка и капитан заметил какой-то нарисованный символ, ухмылявшуюся пасть с двумя огромными клыками, но металлический лист был уже далеко, прежде чем он смог понять, что это такое.

– Это…? – произнёс Рей.

– Думаю, да, – согласился Хокинс.

Массивный корпус манифольдной станции скользнул в сторону, и пилот сбросил скорость.

– Начинаем, – сказал Хокинс, когда сквозь фюзеляж донёсся скрежет металла о металл, это автоматический стыковочный захват пытался выровняться с бортом “Барисана”. Обстановка внутри десантно-штурмового корабля мгновенно изменилась. Секунду назад космические десантники сидели неподвижными статуями, а вот они уже на ногах и готовы к развёртыванию. Хокинс даже не заметил, как это произошло. Их броня была большой и громоздкой, и впечатление только усиливалось в полностью загруженном “Громовом ястребе”. Доспехи тихо гудели, и капитан почувствовал слабый запах озона и притирочного порошка.

Один из космических десантников посмотрел на него, гигантский воин с резным белым лавровым венком на шлеме. Хокинс быстро отдал честь. Храмовник помедлил, а затем коротко кивнул.

– Сражайся достойно, гвардеец, – сказал воин, неумело попытавшись поддержать дух товарищества.

– Только так и сражаются кадианцы, – ответил капитан, и в этот момент лампа над боковым люком “Громового ястреба” замигала предупреждающим оранжевым светом. – Стойте, вы ожидаете, что придётся сражаться?

– Чемпион Императора всегда ожидает, что придётся сражаться, – сказал Храмовник, ослабив ремни огромного меча на плече.

Шипящие струи выравнивающих давление газов вырвались из замков, и Хокинс почувствовал, как заложило уши, а раненое плечо заныло от металлических штифтов. Бронированная панель скользнула в сторону, представив его взору соединительный шлюз со стальным полом и ребристый пластфлексовый коридор. В конце виднелась обледеневшая дверь, с которой капала вода, в последний раз пребывавшая в жидком состоянии миллионы лет назад. Астартес направились к ней, следуя друг за другом, хотя шлюз был достаточно широк, чтобы они шли по трое в ряд. Они двигались короткими экономными шагами, болтеры свободно покоились на бёдрах.

Хокинс махнул рукой влево и вправо и прыгнул в шлюз, ощутив, как под ногами опасно закачался пол. Когда по нему шли космические десантники, он казался совершенно устойчивым. Крепко прижимая к плечу лазган, Хокинс двигался по коридору с отделением солдат, широко растянувшихся позади него по всему переходу.

Он приближался к двери, ощущая холод голой чёрной структуры манифольдной станции. Металлоконструкции были неровными, тут и там капитан замечал мелкие повреждения и струйки сжатого воздуха. Вход на станцию перекрывал широкий тамбур, а экранированный кожух скрывал большую клавиатуру и ряды входных портов. Кул Гилад собрался выбить дверь, но Котов предпочёл воспользоваться не столь силовыми методами.

Архимагос быстро миновал коридор, красная мантия неровно развевалась за его спиной. Тело автоматона напоминало прекрасную скульптуру в тёмно-красном, словно ожившую статую из темплума, а стальная рука сжимала рукоять покоившегося в ножнах меча. За мерцающим энергетическим полем мягкие черты лица Котова выглядели дряблыми и обвисшими, как у старого генерала, который провёл слишком много времени вдали от фронта. И всё же его глаза оставались невинными, как у Белого щита во время перестрелки.

– Вы можете открыть двери? – спросил Кул Гилад.

– Могу, – ответил архимагос, протянув гладкую чёрную руку и коснувшись холодного металла. Незащищённая кожа должна была бы отвалиться от плоти, но Котов вздохнул от удовольствия, словно касался гладких изгибов любимой. Потянулись долгие секунды, и рядом с дверью скользнула вверх встроенная приборная панель. Астартес мгновенно вскинули болтеры, и Хокинс с радостью отметил, что его люди не сильно отстали от Храмовников.