Кузницы Марса - [26]

“Лупа Капиталина” являлась связующим элементом, альфа-машиной, чья ледяная воля превращала их в воинское подразделение. Лют почувствовал приближение “Канис Ульфрика”, тот подошёл к задней четверти ближе, чем было необходимо или мудро. Спланированный вызов его власти, демонстрация желания Лунной Скорби возглавить Стаю.

Лют повернулся в суспензии бака, оскалив зубы титана и подняв гребень. Одновременно плечи “Капиталины” напряглись, а из военных рогов донёсся рык закодированного военного языка. “Амарок” и “Вилка” опустили кабины, напоминавшие волчьи морды, и расступились, что заставило ближайших жрецов Механикус стремительно убраться с их пути. “Канис Ульфрика” остановился, чтобы ответить на вызов Люта из военных рогов.

По всей обширной ангарной палубе взревели предупредительные сирены, когда Лют повернул титан с предписанного пути. Вспыхнули сигнальные лампы, и позади его слепых глаз замерцало множество вопросов. Он проигнорировал их, сжал несуществующие кулаки, поднял руки и запустил автопогрузчики. Оружие было отключено от громадных магазинов с боеприпасами, но смысл жеста был очевиден и “Канис Ульфрика” отступил, покорно опустив плечи.

– Лунная Скорбь смелеет, – заметил модератус Коскинен, наблюдая за показаниями ауспиков, пока “Разбойник” возвращался на положенное расстояние.

– Он дурак, если считает, что готов стать Альфой, – ответил модератус Ростен.

Лют понимал, что следует упрекнуть Ростена за такой комментарий, но с правдой не поспоришь. Знала это и “Лупа Капиталина”. Он согласился с её стремлением ответить на вызов его власти, но не допустит подобного инакомыслия в таком святом месте.

– Я снова регистрирую повышение температуры плазменного деструктора, – сообщил Коскинен. – Похоже, “Капиталина” также не слишком довольна Лунной Скорбью.

– Выравниваю, – ответила магос Гирдрид с возвышавшегося трона в задней части кабины.

Лют почувствовал повышение температуры, но проигнорировал его, зная, что оно вызвано гневом “Капиталины”. Жар исчез, когда успокаивающий бальзам хладагента омыл кулак, распрямляя давно ампутированные призрачные пальцы, которые заменили комплектами механодендритов с серебряными контактами, дрейфовавшими подобно кончикам книдарий.

– Теплообменные батареи деструктора всегда были капризными, – сказал Ростен. – Я знал, что эти обожжённые солнцем жрецы Джоуры не смогут понять, в чём дело.

– Они – компетентные жрецы, – возразила Гирдрид. – Дело не в батареях.

– Мои показания свидетельствуют об ином, – ответил Коскинен.

– При всём уважении, модератус, дух деструктора всегда был слишком вольным.

Лют почувствовал, как “Капиталину” разозлил пренебрежительный тон техножрицы. Гирдрид также ощутила её гнев и поспешно добавила. – Впрочем, я согласна, что скорость перезарядки деструктора более чем компенсирует это.

Коскинен усмехнулся. – Всегда дипломат, а, Гирдрид? – сказал он, возвращая внимание к мерцавшему перед ним тактильному экрану.

+ Во время охоты Стаи, сильный Альфа – её сердце и душа. Сердце всегда должно оставаться самым сильным органом тела. Я всё ещё сильнее Лунной Скорби, и он знает это. +

Кабину заполнил голос Люта, резкие звуки, появившиеся из теней. Когда говорил принцепс, слушали все.

– Как скажете, Зимнее Солнце, – одновременно ответили модератус и техножрица, склонив головы.

+ Мы ступаем внутри величайшего храма, + продолжил Лют, позволив своему охотничьему сердцу добавить в модуляцию дикий рык. + Осознайте, что для вас честь даже само разрешение участвовать в этой экспедиции. +

Он почувствовал их раскаяние и вернулся на первоначальный курс. Раздражённо рыча, он отклонил мигающие предупреждающие символы, незримо плавающие в прозрачной жидкости, и шагнул к инертной колыбели, чей мерцающий ноосферный ореол указывал, что она предназначалась “Капиталине”.

Его ожидали выдвижные направляющие подъёмники и гравитационные амортизаторы, шипящие загрузочные порты, топливопроводы и ограничительные кольца широко распахнулись, встречая бога-машину.

Лют почувствовал приветствия тысячи бинарных душ, слившихся в единый голос, который обращался к нему и только к нему. Он увидел жажду исследования в сердце “Сперанцы”, пылкое желание покинуть этот мир железа и проложенные маршруты космоса. Словно зелёный принцепс “Сперанца” мечтала только о том, чтобы устремиться в неизвестное, плавать под светом солнц, которые никогда не освещали царство человечества.

Он знал родственную душу и услышал её радостный вой.

+ У “Сперанцы” много волков в сердце, + сказал он.

Пространство внутри Адамантиевого Кивория оказалось неожиданно скромным, обширное помещение не превышало мостик “Ренарда”. Робаут предположил, что стены тогда должны быть, по крайней мере, сто метров толщиной, если не больше, и задался вопросом, что за легендарные технологии работали в их пределах.

После портала тоннель сужался геометрическими шагами, Робаут понял, что они соответствуют золотому сечению. В конечном счёте, им пришлось высадиться и продолжить путь пешком. Седаны и БМП скитариев повернули назад, собираясь дождаться их возвращения.

В центре Кивория располагалось овальное помещение, напоминавшее главный зал управления со ступенчатыми ярусами металлических скамеек, окружавшими с двух сторон идеально круглый стол. Стол оказался добрых десять метров шириной, его изготовили из клиновидных пластин, разделённых стальными вставками с гладким красным камнем, который можно было доставить только с одной планеты в галактике. Вдоль закруглявшихся стен стояли тихо гудящие инфомашины, а подключённые к загрузочным портам равнодушные сервиторы записывали собрание со всех сторон при помощи голографической аугметики.