Кузница милосердия - [23]

Когда я устраивался работать в больницу, о которой так много рассказывал, чаепитие было первым, с чем я столкнулся. Но оно меня не затронуло.

Я пришел, весь подтянутый, выбритый и, по-моему, даже при галстуке. Явился в кабинет начмеда. Оценил закладки в лекарственных и юридических томах, а также в Библии.

Начмед, держась приветливо, поговорил со мной минуты две.

Потом вдруг залился краской, засуетился. Сказал:

- Ну, вы там подождите немножко, снаружи. Я тут пока...

И вынул сверток в фольге: бутерброды, и кружку вынул, заложенную кипятильником.

Заперся в кабинете и стал сорок минут есть.

Косарь и Отличница

Когда мы изучали фармакологию, сенсей велел нам играть в увлекательную игру.

Условия были такие: один прикидывается доктором. другой наряжается больным, а третий - медсестрой. Доктор лечит, больной нарушает, а медсестра все путает и делает неправильно. Задача: вылечить больного вопреки неблагоприятному расположению звезд.

Доктором назначили одну очень правильную Отличницу, больным - известного Косаря, не слишком усердного в медицинской учебе. Медсестрой же, если мне не изменяет память, был я сам и глубоко вжился в этот образ.

Понятно, что Доктору пришлось несладко. Отличница искренне хотела помочь Косарю. Но тот обнаружил фантастические познания по части разного рода диверсий, изобретательно нарушал режим, пил в больничном туалете водку, выбрасывал в унитаз таблетки, прописанные Отличницей. Что касается Медсестры, то в моем исполнении она приобрела уголовно наказуемые черты.

Косарь уверенно вел партию к недетскому мату. Отличница решилась назначить последнее средство.

- Да? - ликующе замер Косарь.

- Да, - твердо сказала Отличница.

- Очень хорошо! - воскликнул Косарь. - На следующий день больной умер!

- Да, - кивнул довольный сенсей и объявил игру законченной. - Больной умер.

- Ага, падла!.. - прошелестели мы с Косарем.

Мор

Иногда мне казалось, будто моя мечта вот-вот сбудется.

Прихожу я в больницу и вижу большое траурное объявление: КАРАНТИН! КОНТАКТ ПО АЛКОГОЛИЗМУ.

Прибывает санитарная авиация, привозит ящик Антиполицая.

Впуск посетителей без ограничений. В гардеробе - Одноразовые Бухилы по пять рублей.

Мираж рассеивался, начинались будни, но я не унывал и отыскивал жизнелюбивые ростки грядущего.

Заведующий хирургией однажды пришел на работу, лег в кабинете и спал там неделю с эпизодическими отлучками. И ничего ему не было.

А мне однажды посоветовали таинственным, хотя и несколько осуждающим шепотом:

- Не ходите к рентгенологу.

- Почему?

- Не ходите. Он сегодня в ОСОБЕННОМ настроении.

Я, конечно, зашел из чистого интереса. Ничего особенного, обычное настроение. Как всегда. Не отличается от цвета лица.

A la guerre comme la guerre

На одной педиатрической скорой работает живописный фельдшер. Достаточных лет, чтобы брать, например, на вызов первое, что попадется под руку. Однажды взял вместо чемоданчика пластмассовое ведро и пошел. Оно там зачем-то стояло, в машине.

И было такое дело: приехала эта скорая на смерть.

Раз педиатрическая - ясно, что ситуация совсем печальная. Скончалось совсем еще несмышленое, грудное дите. Состояние домашних понятно. Никто их даже не пытается утешать: кроме ветерана труда. Ему хотелось показать, что надежда всегда остается.

Пришепетывая "сейчас-сейчас", вынул спички, начал поджигать и прикладывать к покойному.

- А мы, - говорит, - на войне так всегда проверяли: живой или мертвый.

Коррида

ЛКК - процедура рутинная, карательно-бытовая. И все боятся, переживают, хотя совершенно напрасно, ничего там никому не сделают. Выговор объявят, и все.

Я побывал на нескольких ЛКК, хотя до сих пор не знаю, зачем меня туда пригласили. Было очень любопытно: на первой ЛКК ругали доктора, моего однофамильца, за верхоглядство: по его недосмотру, стульчаки на унитазах совершенно разболтались и даже распоясались. Больная пошла, простодушно надеясь на доброе, а стульчак под ней взял и поехал, она упала. Да еще неудачно повернулась, и у нее лопнула селезенка.

А на второй ЛКК ругали того же доктора, и я почувствовал себя театралом, купившим абонемент на целый сезон. Правда, про доктора скоро забыли. В бой вступили два Геркулеса: заместитель главного врача по экспертизе и профессор-невропатолог, увлекавшийся административной работой. Суть дела была простая: очередная больная, полежав у несчастного доктора, после этого еще четыре месяца ходила в поликлинику, где правил бал профессорский оппонент. Созрел вопрос об оплате лечения. На кого она ляжет - на больницу, которая плохо лечила, или на поликлинику, в которую долго ходили?

Дуэлянты обменивались любезностями два с половиной часа. Я давно опоздал на электричку. Каждое слово дышало корректностью и уважением к противнику. Зам по экспертизе был старый еврей; он клятвенно прижимал руки к сердцу. Профессор был старый русский, из военных; он четко, по-армейски, формулировал и артикулировал разные вещи.

Оба были тертые калачи, пропитавшиеся многолетней взаимной ненавистью.

Собственно говоря, всю ЛКК затеяли для финальной минуты. Вопрос решался быстро. Дебаты оказались сексуальными ласками, которые предваряли молниеносный половой акт.