Кузнечик сын кузнеца - [57]

- Будешь ужинать?

- Нет, спасибо.

- Будешь работать?

- Да, в чертёж нужно внести некоторые изменения.

Большаков стал искать глазами кульман, а жена перед уходом, словно что-то вспоминая, спросила:

- Как думаешь, квадроцикл дорого стоит?

- Думаю, что нет, - Большаков насторожился. - А что?

- Так, ничего… соседи купили.

Допоздна Большаков вносил такие изменения в чертёж, что даже специалисту в области взлётно-посадочных устройств было не разобраться, что к чему. Если завтра его снова возьмут за горло, то он со спокойным сердцем отдаст этим врагам чертёж с совсем неработающим механизмом.

«Летят перелётные птицы в осенней дали голубой… - Большаков поймал себя на мысли, что поёт. А как же там дальше? – А я остаюся с тобою, родная навеки страна! Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна».

***

Поверхностное погружение в сон, не такое глубокое, как хотелось бы, словно ты находишься не у себя, и тебя окружают незнакомые люди. Твоё тело становится неудобным для комфортного проживания. Ему то холодно, то жарко. Любой шорох напрягает мозг, который не спит, а, пожалуй, бродит в поисках разрозненных картинок: где сон, лишь местами напоминает сон, а явь, словно запутанная нить между настоящим и прошлым. Следствием не глубокого погружения в сон – неприятная тяжесть в голове. Большаков проснулся с тяжёлым остатком; если бы ему сказали, что его сердце остановилось, он бы к этому был на удивление равнодушен. Когда часы на стене отстучали «семь», по окну сползло вниз тусклое утро. Собраться и уйти, куда глаза глядят. Насущные потребности отодвинуть: даже не на второй, - на третий план. Главное: соглашаться ли на предательство?

Большаков вышел за ворота. Водитель в это время сгонял с баков автомобиля бусинки росы.

- Доброе утро, Игорь Викторович, - сказал он.

- А-а-а, где Василий? – удивился Большаков.

- О-хо-хо… - протянул водитель.

- Ну, говори, говори… - дожимал Большаков.

- Арестовали за чистосердечное признание. – Водитель говорил с неохотой.

- Дальше…

 - Мне сказали, чтобы я держал язык за зубами. А то и меня могут.

«Когда успели», - подумал Большаков и вслух добавил:

- Ладно, поехали.

- Игорь Викторович, вы меня извините, - сказал водитель. - Но я вас довезу до ближайшего метро. В городе пробки. Сплошная красная зона…

Выехав на магистраль автомобиль Большакова, словно большой магнит, начал притягивать к себе другие автомобили. Чем ближе к городу, тем транспортный поток становился гуще. При въезде в город, по все видимости, образовывался затор.

- Здесь рядом пройти… - перестраиваясь в правый ряд, сказал водитель. – Метро там…

- Да, я знаю… - согласился Большаков. – Останови.

Шаг за шагом, обгоняя, стоящие друг за другом автомобили, Большаков приближался к подземному переходу, на котором возвышалась блестящая буква «М».

- Игорь Викторович, одну секунду… - женский голос звучал рядом. – Очень важно…

Большаков немного растерялся, но лишь на миг, затем ускорился и ушёл в сторону.

- Игорь Викторович, я не отстану… - женский голос звучал уже перед ним.

- Я вас не знаю… - отодвигая в сторону незнакомку, сказал Большаков. – Да уйдите вы, наконец!

- Это ваша фотография? Ваша… - доставая его фото, не унималась незнакомка. – Я от Салли. Она вам просила передать…

- Я не знаю никакую Салли! - сопротивлялся Большаков. – Отставьте меня в покое!

На Большакова начали обращать внимания пешеходы, особенно выказывали недовольство женщины, требующие уважения к слабому полу.

- Салли моя старшая сестра! Вы с ней встречались в сквере. Вчера! – незнакомка естественно повысила голос. – Ну что вспомнили, наконец?!

- Тише… я… я же не знал, что она… это она… - Большаков огляделся по сторонам. – Что с ней?

- Заболела, лежит дома с температурой, - незнакомка протянула Большакову увесистый конверт. – Вот, Салли вам просила передать.

- Что в нём?

- Доллары.

- Нет, нет! Я не согласен! – запротестовал Большаков. – Передайте ей, что я отказываюсь.

- Послушайте, Салли больна, у неё нашли какой-то вирус, а вы ломаетесь. Хотите, чтоб ей стало хуже?

- Не хочу, но…

- Тогда берите конверт.

- Хорошо, я возьму, - покрываясь румянцем, сказал Большаков. - Только скажите ей, что я это делаю в первый и последний раз.

- Ох уж мне эти мужчины. Привыкли выпендриваться. Я не знаю, чтобы с вами сделала, если бы вы отказались. – Незнакомка одарила Большакова белозубой улыбкой. - Я тороплюсь. У меня сейчас интервью с крупным бизнесменом, а вы меня заставили нервничать. Вы не хотите ничего передать Салли?

- Вот… - Большаков открыл портфель и достал чертёж. – Передайте ей вот это.

- Обязательно передам. Прощайте...

Большаков кивнул. Словно предчувствуя быструю развязку, он потёр запястья рук, где обычно после измены Родине должны находиться наручники, и ещё раз осмотрелся, ища в толпе спецпредставителей власти. Как бы они не маскировались их всегда можно вычислить по отменной выправке и по специфическому поведению. Приближался час пик и толпа нарастала. Большакову казалось, что он стал инородным телом. Не нужный ни стране, которую он только что предал, ни этим людям, которые спешили по своим делам. Тех двоих специфических